Александр Яковлев - Омут памяти

Сегодня многим молодым "свободолюбцам" все это кажется простым делом. Перо в руки, язык на трибуну, и пошел "творить" новую жизнь. Не хочу кого-то и в чем-то конкретно упрекать, но думаю, что жизнь, которая бывает очень жестокой, еще не раз будет учить уму-разуму некоторых нынешних политических наездников на резвых скакунах свободы, жаждущих оставить хоть какие-то следы в книге истории.

После долгих раздумий я принял решение изложить свои позиции на предстоящем съезде и в любом случае ни в какие руководящие органы партии не входить. Это решение довел до конца, хотя оно и было половинчатым. Фактически остановился на середине пути, о чем сожалею. Надо было просто покинуть съезд и попытаться создать партию социал-демократического типа.

Тем временем пришло время XXVIII съезда КПСС. И никто еще не мог предположить, что это будет последний съезд в запутанной истории партии. Во многом он представлял собой некий слепок с февральского пленума ЦК. Надо сказать, что доклад Горбачева был ближе к жизни, острее и содержательнее, чем раньше. Я к нему уже мало имел отношения. Возглавлял группу "писарчуков" помощник Горбачева Иван Фролов.

За три недели до съезда мне позвонил Горбачев и сказал, что подготовленным текстом не очень удовлетворен. Дальше Михаил Сергеевич произнес все критически-язвительные слова, которые я и раньше слышал в подобных случаях. Он попросил меня подготовить ему текст, который был бы в большей степени адекватен современным тенденциям развития. В ходе разговора прояснилось, что речь идет о социал-демократических мотивах. Я сделал это. Мои размышления на этот счет вошли в начало доклада. Возможно, что Фролов и не знал, откуда они появились. Впрочем, я его об этом не спрашивал.

Михаил Сергеевич защищал Перестройку достаточно убедительно. Говорил о тяжелейшем наследии прошлого. Давайте вместе, говорил он, вспомним и порассуждаем. Запущенность деревни, сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности, она что, возникла вчера, после 1985 года? Плачевное состояние наших лесов, рек, миллионы гектаров затопленных плодородных земель в результате прежней политики в области энергетики — это что, деяния последних лет? Тяжелая экологическая ситуация — более ста городов в зоне бедствия, свыше тысячи остановленных из-за этого предприятий; драмы Байкала, Арала, Ладоги, Азова; Чернобыль и другие аварии, катастрофы на железнодорожных дорогах и газопроводах — разве все это не последствия политики, проводившейся в последние десятилетия?! Разве структура экономики, в которой всего одна седьмая часть производственных фондов сосредоточена на выпуске товаров народного потребления, не сложилась еще в 30-е годы? А все то, что выплеснулось сегодня в межнациональных отношениях, разве не уходит корнями в прошлое? Уже не говоря о милитаризации экономики, поглотившей колоссальные, причем лучшие, материальные и интеллектуальные ресурсы. О невосполнимых человеческих потерях, связанных с войной в Афганистане…

Таким образом, продолжал он, сама логика Перестройки, острота социально-экономической ситуации в стране подвели нас вплотную к необходимости фундаментальных перемен в экономической системе. Речь идет о формировании новой модели экономики: многоукладной, с разнообразными формами собственности и хозяйствования. Достаточно определенно он высказался и по рыночным отношениям. Пытаясь убедить участников съезда в необходимости рынка, он говорил о тысячелетней эволюции — от стихийного обмена товарами до высокоорганизованного механизма.

Мы должны, настаивал Горбачев, отказаться от волюнтаристских подходов, научиться регулированию экономических процессов, опираясь на закон стоимости, тем самым создать новые мощные стимулы для хозяйственной активности. В условиях рынка открываются возможности реально выяснить потребности и найти способы их эффективного удовлетворения, уравновесить спрос и предложение, создать нормальную, естественную среду для развития производства. В общем, мы рассматриваем рынок не как самоцель, а как средство повышения эффективности экономики, жизненного уровня людей. Он должен помочь быстро решить задачу придания нашей экономике большей социальной направленности, разворота ее к интересам человека.

Многое, сказанное в том докладе, с моей точки зрения, звучит и сегодня весьма актуально. Горбачев ставил во главу угла социальные проблемы, которым должен быть подчинен рынок. Основная ошибка реформ после 1991 года заключается как раз в том, что они практически игнорировали социальную сферу, что и ускорило процесс политического, экономического и нравственного хаоса.

Как и раньше, Михаил Сергеевич аргументировал свои рассуждения необходимостью укрепления социализма и ссылался при этом на Ленина. Однако костыли вероучителя не помогли. Многих делегатов фундаменталистского плана доклад сразу же настроил на воинственный лад. К этому надо добавить, что уже в самом начале съезда, когда обсуждались оргвопросы, прозвучали предложения, которые очень не понравились ортодоксальному большинству.

Делегат Авдусь из Москвы заявил, что "решение, принятое съездом Компартии РСФСР по избранию Первого секретаря (речь шла о Полозкове. — А.Я.), никак не добавит авторитета ни партии, ни делегатам, принявшим это решение". Шум в зале, но и аплодисменты. Расстроило делегатов съезда предложение Алайба из Свердловска о том, чтобы заслушать содоклады от Демократической, Марксистской платформ и от ленинградского инициативного съезда. Опять шум.

И уж совсем популистским прозвучало предложение Блудова из Магадана, который потребовал объявить отставку ЦК КПСС во главе с Политбюро и не избирать их в члены руководящих органов съезда за развал работы по выполнению Продовольственной программы, решений XXVII съезда КПСС и XIX партконференции. Персональную оценку каждому секретарю ЦК, члену Политбюро дать на съезде.

У меня от такого начала съезда осталось двойственное впечатление. По существу, если вырвать эти предложения из контекста времени, они были правильными, но тактически преждевременными. Хорошо, что делегаты съезда могли говорить, что хотели. Но было бы полезнее для дела, если бы разговоры сконцентрировались на принципиальных позициях, изложенных Горбачевым. Деловое осуществление этих принципов на практике привело бы к решению важных жизненных проблем. Попытки политических подхлестываний со стороны радикалов, прозвучавшие на съезде, только сплачивали ортодоксальную часть делегатов.

После долгих препирательств было решено заслушать отчеты членов Политбюро и секретарей ЦК. Понятно, что готовилась политическая расправа. Главной мишенью фундаменталистская номенклатура избрала меня, о чем речь пойдет дальше. Хотя не жаловала и Горбачева. Первым тревожным звонком для него оказалось голосование об утверждении его председателем какой-то комиссии. Против проголосовали 1046 человек. Я видел, как он был удручен этим щелчком. На мой взгляд, несправедливым.