Александр Яковлев - Омут памяти

№ 108417: "В Ташкенте и других городах часто можно слышать: русские оккупанты, убирайтесь из Узбекистана".

№ 108423: "Каждый день в городах Ферганской области — Коканде, Маргелане, Фергане — происходят события, связанные с оскорблением русских девушек и женщин, насилование, избиение. А о драках между узбеками и русскими парнями и говорить не приходится".

На моей записке Михаил Суслов написал "Капитонову И. В. Просьба переговорить". Чем закончился их разговор, не знаю. Каких-то конкретных изменений на этот счет, как всегда, не произошло. Подобные сигналы во множестве приходили и из других республик СССР.

Проблема национализма прозвучала и в истории с афганской авантюрой. Иногда утверждают, что ее причиной было противодействие неким американским планам проникновения в Афганистан после провала политики в Иране. Придумали версию, что Амин — агент ЦРУ, завербованный путем шантажа из-за своих гомосексуальных наклонностей. Андропов пугал Политбюро тем, что США намерены перебазироваться в Афганистан. В этом случае перевооруженная афганская армия тут же начнет провокации на наших границах, используя националистические настроения в южных регионах Советского Союза. Последствия такого поворота трудно себе представить, утверждал Андропов. Республики Средней Азии и Азербайджан удержать в составе СССР будет невозможно. Трудно сейчас сказать, чем больше руководствовался Андропов — или растущим национализмом в СССР, или своей остро антиамериканской позицией.

Постоянным куратором афганской авантюры оказался Крючков. Он регулярно ездил туда, включая и горбачевское время, при этом всячески затягивал агонию войны, докладывая руководству страны "об успехах" кабульских марионеток в борьбе с американскими "наймитами".

Афганская авантюра позволила Андропову начать новый виток политических преследований. Андрея Сахарова насильственно высылают в закрытый для иностранцев Горький. Прокатилась волна арестов, таинственных убийств. Закрутилось дело "семьи Брежнева", прежде всего связанное с дочерью Галиной. КГБ собрало на нее огромное досье. Нет нужды объяснять, чей приказ выполняли чекисты.

А еще совсем недавно Андропов распространял другую версию. Однажды, еще будучи послом в Канаде, я во время отпуска попросился на прием к нему — согласовать плановую смену его работников. Он принял меня, хотя отношения у нас были не из лучших. Неожиданно вспомнил мою статью "Против антиисторизма", из-за которой я поехал в Канаду. Сообщил, что КГБ арестовало одного из журналистов, проповедующего шовинизм и антисемитизм.

Напоминание о статье звучало как поддержка содержания статьи. В свою очередь, я затронул проблему общественных наук, которая, как я сказал Андропову, вырождается ускоренными темпами, а ее творческое начало задавлено догматизмом. Упомянул, что наиболее активным охранителем воинствующего догматизма является Сергей Трапезников — заведующий отделом науки ЦК. Андропов слушал меня сочувственно, имя этого чиновника было у всех на слуху, но промолчал. Трапезников был близок к Брежневу. Да и саму тему об общественных науках я затронул по подсказке моих товарищей — академиков Арбатова и Иноземцева, учитывая при этом, что в то время Андропов играл роль "прогрессиста".

Затем в беседе Андропов произнес озадачившую меня тираду: "Что-то уж слишком разговорился служивый люд. Болтают много. Например, распространяют сплетни о семье Леонида Ильича, особенно о дочери Галине. Говорят о взятках, коррупции, о пьянстве сына Юрия. Все это ложь", — с раздражением закончил Андропов.

Конечно, Андропов лукавил, но я терялся в догадках, зачем он затеял со мной этот разговор. То ли на что-то намекал, то ли хотел испытать меня на реакцию, то ли еще что-то. Возможно, что решил упомянуть об этом, вспомнив материалы подслушивания. Дело в том, что во время завтрака с Олегом Табаковым, посетившим Канаду, я услышал от него историю о бриллиантах, связанную с брежневской семьей. Беседа была с глазу на глаз, но состоялась в помещении нашего консульства в Монреале. Контроль за служивым людом и всеми остальными был тотальным, а при Андропове еще больше ужесточился.

Вскоре случилось непереносимое для Брежнева: умер Суслов. Де-факто главный человек в партии. С его смертью равноценного противовеса Андропову и КГБ не оказалось. Партноменклатура потеряла самого могучего своего защитника. Но для Андропова наступили звездные часы.

Как я уже писал, у Брежнева блестяще работал инстинкт, и он в сложившейся обстановке переводит Андропова из КГБ в ЦК, лишая его тем самым, как представлялось, и кадровой силы, а также возможности и дальше собирать компромат на его семью. Но Андропова это не останавливает. Он усиливает прямую атаку на номенклатуру. То там, то здесь вскрываются дурнопахнущие дела. "Зазеркалье" кидается к Брежневу. Ведь генсек еще жив! Но жаловаться уже некому, да и бесполезно. После смерти Суслова, самоубийства Цвигуна, скандала с дочерью и сыном Брежнев ни с кем не желает разговаривать, да и здоровье его резко ухудшается.

Андропов в считанные недели становится хозяином в Политбюро. Рядом с ним — Горбачев. Мощный политический тандем. Нет сомнения, что Андропов и Горбачев были на голову выше остальных старцев. И, с полуслова понимая друг друга, начали готовиться к чистке номенклатуры на всех уровнях.

Но осторожность сдерживала — Брежнев был еще жив. По канадскому телевидению показали, и не один раз, трибуну мавзолея в день 7 ноября 1982 года. Там стояли старцы, а среди них особо немощный человек. Его упорно показывали крупным планом — безжизненный и бессмысленный взгляд беспредельно уставшего человека. Тяжело дышит, еле поднимает руку, еле стоит. Было видно, что дни его сочтены. Комментаторы ехидничали, а мне было его жаль. Так и хотелось крикнуть вершителям судеб страны и мира: "Ну что же вы его мучаете? Отпустите, ради бога, на покой".

Молва гласит, что с трибуны его уводил Андропов. Через три дня Брежнева не стало. О его смерти я узнал вовсе не из телеграммы МИДа, как это принято в нормальных государствах, в которых посол — во всех отношениях посол. Сижу вечером в сауне. Стук в дверь. Входит офицер по безопасности Балашов в зимнем пальто и шапке, извиняется за вторжение, но говорит, что дело срочное. Ну, думаю, опять кто-то сбежал или кого-то высылают за шпионаж. Посетитель был взволнован, лицо бледное. Наклонился к моему уху и шепчет:

— Брежнев умер.

— Но почему же вы шепотом говорите, ведь он же умер?

— Страшно как-то.

— Почему? Ведь сейчас к власти придет ваш начальник.

Он посмотрел на меня удивленно, повеселел и откланялся.

Посольство получило телеграмму о смерти Брежнева только утром, когда об этом говорили по всем каналам телевидения и радио.