Александр Яковлев - Омут памяти

И снова вопрос — у кого была реальная власть? Сообщения о всех важнейших событиях в стране первыми получали военные — работники КГБ или ГРУ, а потом уже чиновники МИДа. Иногда в телеграммах "соседям", как их называли, стояли унизительные слова: "ознакомьте посла".

Новым Генеральным секретарем ЦК единогласно выбрали Андропова. Итак, Андропов осуществил давнюю мечту чекистов по-рулить самим. Но не получалось: после Ленина на пути чекистов встал истинно "великий вождь" номенклатуры Сталин, на пути Берии — "вождь и друг" партаппарата Хрущев. На пути же Андропова стоял лишь один Черненко, но перешагнуть его было делом пустяковым.

О захвате Старой площади на моей памяти мечтал еще "железный Шурик" — Александр Шелепин. Он сумел скинуть Хрущева и поставить на его место Брежнева. Но засуетился. Пошел в атаку на Суслова, чем и насторожил Брежнева. Ну как тут не вспомнить слова легендарного Хрущева, сказанные на одном широком собрании в Кремле: "Государство вести — не мудями трясти!" Весь зал смеялся до слез.

С чего начал Андропов, помнит большинство ныне живущих. Я уже упоминал об этом. С отлова женщин в парикмахерских, мужчин — в пивных, с проверок прихода и ухода на работу, с запрещения пьянства на производстве. Чиновники затряслись: у каждого должностишка, может быть, так себе, но непыльная и престижная. А вот рабочие и колхозники к тому времени уже давно были "электрифицированы" — им всем-и всё — до лампочки: понижать — некуда, а выгонять — незаменимы. Работать все равно некому.

Начали арестовывать и стрелять крупных воров: "сочинское дело", "икорное дело", "торговое (трегубовское) дело" в Москве, "хлопковое дело" с самоубийством Рашидова, "милицейское дело" с самострелом супругов Щелоковых. Дело Георгадзе, который секретарствовал в Президиуме Верховного Совета еще при Сталине. На очереди были Гришин, Промыслов, Кунаев, чуть ли не половина работников ЦК и Совмина.

Один из работников военной разведки рассказывал мне, что генералы, униженные Афганистаном, вынашивали идею ввести во всех странах Варшавского Договора, включая и СССР, военное положение по образцу Польши. Но после кончины Андропова надо было заметать следы.

2 декабря 1984 года в результате "острой сердечной недостаточности" скончался член Политбюро ЦК СЕПГ, министр национальной обороны ГДР генерал армии Гофман.

15 декабря. На 59-м году жизни в результате "сердечной недостаточности" скоропостижно скончался член ЦК ВСРП, министр обороны ВНР генерал армии Олах.

16 декабря. На 66-м году жизни в результате "сердечной недостаточности" скоропостижно скончался министр национальной обороны ЧССР, член ЦК КПЧ, генерал армии Дзур.

20 декабря. Скончался член Политбюро ЦК КПСС, министр обороны СССР, Маршал Советского Союза Устинов.

Подобно Сталину, Андропов болезненно переносил разные анекдоты и слухи о себе. Ему приписывали убийства Кулакова и Машерова, само собой — смерть Цвигуна и Брежнева, покушение на Папу Римского, убийство болгарина Маркова, покушение на Рейгана и многое другое. Доказательств не было никаких, но слухи прилипчивы.

Но что бы там ни было, он достиг своей цели. В известной мере на какое-то время с двоевластием было покончено. Впервые с 1917 года власть в стране захватил шеф тайной полиции. Этого побаивался Ленин, косо поглядывая на Феликса. Этого боялся и Сталин, считая за благо не мудрить особо, а время от времени расстреливать шефов тайной полиции вместе с их многочисленным аппаратом и женами, как случилось с Ягодой и Ежовым. О власти мечтал и Берия, заплатив за свое тщеславие головой.

Андропов до сих пор в чести у большевистских фундаменталистов и у известной части простых обывателей. У первых потому, что бил по людям, но не по системе, то есть по-сталински. Людям с улицы вообще нравится, когда начальство лупят. Андропов, как и Сталин, не мог понять, что хоть половину населения посади в тюрьму или сошли в лагеря, то все равно коррупция, воровство, казнокрадство останутся. Да и казарму размером в целую страну соорудить было уже невозможно. Поэтому его усилия были, по меньшей мере, тщетными и бесплодными.

Андропова можно назвать "состоявшимся Берией". Последний, хотя и был изворотливее своих коллег по Политбюро, но не уберег свою голову. Андропов сделал разумные выводы из уроков Берии, до поры до времени сильно не высовывался.

Полицейское государство было создано до Андропова. Ему оставалось привести в соответствие форму и содержание, то есть добиться, чтобы во главе такого государства стала Лубянка. По крайней мере, за счет постепенного сращивания этих двух частей элиты — партии и карательного ведомства, чему в свое время противился Суслов. Он, видимо, был знаком с эпизодами из жизни партии, когда еще на заре советской власти появилась реальная угроза: быстро начала расти власть карательных органов, способных полностью подмять партию.

Время Черненко прошло бесцветно. Следа не оставило. Шла подковерная перегруппировка сил. Ни одна из сторон не предпринимала каких-либо активных действий на поражение, хотя КГБ по заведенному порядку продолжал держать в своих руках кадровые нити управления. К этому надо добавить, что Виктор Чебриков — новый председатель КГБ, не являлся сторонником перехода власти к полиции. Его вполне устраивало сложившееся двоевластие.

Другое дело — Владимир Крючков. Он по-собачьи был предан Андропову. И как ни притворялся после смерти Андропова прогрессистом, все равно в конце концов натура вылезла наружу — натура злая и лживая. Решил слазить "наверх", причем сразу в "вожди", но угодил в тюрьму. Кстати, будь он деятелем покрупнее, помасштабнее, неизвестно, чем бы все закончилось в августе 1991 года. Может быть, и андроповским вариантом санитарной чистки номенклатуры, хотя всего вероятнее — заменой Старой площади на Лубянку.

Впервые о Крючкове я услышал в период работы Андропова на посту секретаря ЦК и одновременно заведующего отделом по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран. Он был помощником Андропова. Там же работали консультантами Георгий Арбатов, Александр Бовин, Олег Богомолов, Николай Шишлин и немало других незаурядных людей. В результате многочисленных реплик и дачной болтовни, а мы часто работали вместе в партийных особняках за городом, уже тогда у меня создалось впечатление, что Крючков является "серой мышкой" аппарата, служкой без особых претензий. Со всеми вежлив, пишет коряво, вкрадчив и сер, как осенние сумерки. А серые люди склонны принимать себя всерьез, а оттого и комичны, но… опасны.

Остатки "вечно вчерашних" сил, группировавшихся вокруг Крючкова и кучки военных и партийных фундаменталистов, лихорадочно пытались приостановить крах большевизма, чтобы сохранить собственность и власть. Кое-что получалось, но далеко не все. Еще до мятежа 1991 года РКП, выделившаяся из КПСС при прямой поддержке КГБ, стала быстро плодиться, для начала одарив общество своим первенцем — Либерально-демократической партией. В метрике о рождении говорилось: