Анатолий Кожевников - Стартует мужество

Во время перерыва нас плотным кольцом окружили рабочие. Они расспрашивали про армию, про ее вооружение, каждый интересовался нашей силой.

Уехали мы поздно ночью. Тепло проводили нас рабочие, приглашали в гости.

— Летайте, сынки, на страх врагам, сталью мы вас обеспечим, — сказал на прощание пожилой сталевар.

На обратном пути, взволнованные встречей и теплым приемом, мы оживленно делились впечатлениями. Машина ровно бежала по укатанной дороге. Справа и слева громоздились снежные завалы, таинственно нависали вековые деревья, освещенные фарами автомобиля.

На следующий день метеоролог сообщил о приближении циклона.

— Обязательно будет для вас погода, — уверял он, — с севера опускается «сухой» циклон, метелей не ожидается — словом, то, что вам нужно.

Мы верили и не верили, отпускали шуточки в адрес «бога погоды». Но на этот раз он не подвел: «обеспечил» нас тем, что нам требовалось.

Очередной этап практической учебы начался, как обычно, провозными полетами с инструктором на поршневом двухместном самолете. Потом летали с Максимовым — то он за контролирующего, то я. И вот наступил последний такой вылет. Ночь выдалась самая подходящая: темная, облака висят над землей ровным, плотным слоем. В первую кабину садится Максимов, я — за инструктора.

Взлетели. Максимов, прежде чем войти в облака, проверяет работу авиагоризонта, предварительно установив самолет в горизонтальный полет. Прибор работает нормально, но при отворотах дистанционный магнитный компас не реагирует на отклонения.

— Магнитный компас отказал, — говорит он, — что будем делать?

— Пойдем на посадку.

Он докладывает руководителю полетов и вводит машину в разворот для выхода на круг. Первый разворот, за ним второй… Максимов выпускает шасси и неожиданно начинает снижаться с небольшим левым креном. Высота сто пятьдесят метров, но он не обращает на это внимания. Беру управление на себя, вывожу самолет из крена и, заняв эшелон, благополучно захожу на посадку.

— Что с тобой? — спрашиваю товарища на земле.

— Чуть не махнул крылом, — говорит он, снимая парашют. — Выпустил шасси и на секунду отвлекся от приборов, смотрю на полосу, а ее нет. Ну, думаю, закрыл плоскостью. Накреняю самолет, а здесь ты управление выхватил. Вот тогда я глянул на приборы… Высота сто пятьдесят метров — даже холодный пот выступил. Если б ты не заметил ошибку, лежали б мы сейчас около третьего разворота…

Техник самолета виновато стоял у плоскости, в тусклом свете аэронавигационного фонаря. Раз самолет вернулся раньше времени — значит, неисправность. Видя наше возбужденное состояние, он сначала не осмелился задавать вопросы. Наконец решился и спросил.

— Отказал ДГМК, — сказал Максимов, — после взлета на второй минуте. Из-за маленького приборчика могла быть большая неприятность.

— Опять эти прибористы! — с досадой процедил техник. Виноватое выражение постепенно сошло с его лица. Ведь самолет и двигатель, за которые он отвечает, оказались в порядке.

Мы направились к руководителю полетов просить резервную машину. Мимо то и дело рулили самолеты, обдавая нас снежной пылью. На наше счастье, предусмотрительным инженером был подготовлен резервный «як», оставалось только перенести туда парашюты.

В первой половине ночи мы закончили программу на «яках». Теперь переходим на боевые!

«Миги» стояли на старте, подготовленные к полетам. Техники отдыхали в тепляке. Короткая команда — и все пришло в движение. Зажглись аэронавигационные огни. Сброшены кабинные чехлы, протерты фонари, подключены аккумуляторные пусковые батареи. В темноте ничего не видно, только движутся огоньки карманных фонарей там, где работают люди.

— Товарищ командир, самолет к ночному полету подготовлен, — доложил техник.

Сажусь, подсвечивая кабину бортовым фонарем. Запускаю двигатель и выруливаю на полосу. О полетах ночью в облаках мечталось давно, и вдруг в голове шевельнулся червячок сомнения: а готов ли я к ним? Стараюсь побороть эту минутную слабость: готов, готов, готов… Даю газ. Самолет, набрав скорость, отделился от полосы. Промелькнули последние огни. За кабиной не видно даже носа машины.

Проверив авиагоризонт и установив скорость, создаю угол набора высоты. Самолет вошел в облака. От аэронавигационных огней возникают слабые ореолы — слева красный, справа зеленый. Теряется ощущение движения. Строго выдерживаю заданные параметры полета. Моя задача управлять самолетом так, чтобы стрелки навигационных и пилотажных приборов не имели отклонения от требуемых показателей.

— Пятнадцатый, где находитесь? — спрашивает земля.

Только теперь я вспомнил, что не запросил разрешения войти в облака.

— В наборе, — отвечаю руководителю.

— Почему без разрешения вошел в облака?

— Забыл, — отвечаю.

На долгие разговоры не хватает времени. Слышу чей-то доклад: «Иду на дальний, разрешите пробить… аэродром?» Летчику, видно, как и мне, недостает внимания, мысли убегают вперед, поэтому из фразы вылетело несколько слов и получилась несуразица, заставившая улыбнуться всех, кто слышал запрос.

— Подождите, пусть самолеты сядут, — спокойно отвечает руководитель.

Летчик снова запрашивает, теперь уже без ошибки, и получает условия посадки.

Набираю заданную высоту и, развернувшись, выхожу на эшелон. Теперь моя очередь. Уловив свободную от переговоров минуту, запрашиваю условия посадки, четко произношу каждое слово; после полетов за оплошность в воздухе будут разыгрывать товарищи.

Курсовой угол ноль градусов, мысленно представляю, где нахожусь. Выходит, что впереди, в одной минуте полета, под толстым слоем облаков лежит аэродром.

Вдруг слышу совершенно непонятный доклад с самолета, идущего впереди.

— Прошел дальний, лечу вверх ногами, — докладывает летчик, от волнения захлебываясь собственными словами.

— Продолжайте лететь, — уверенно передает руководитель. — Ваша высота и скорость?

— Высота заданная.

— Продолжайте выдерживать высоту и сохраняйте скорость, все внимание горизонту, — приказывает руководитель полетов. — Идете правильно, не поддавайтесь иллюзии.

— Нет никакой «иллюзии», лечу вверх ногами, самолет удерживать трудно, — передает уже более спокойным голосом летчик. — Подхожу к развороту, что делать?

— Выполняйте разворот, — приказывает руководитель.

— Выполняю, — отвечает летчик, — самолет в перевернутом положении… Облака вниз пробил, высота триста метров, полосы не видно, — поступает очередной доклад.

И все так же спокойно в ответ:

— Продолжайте сохранять безопасную высоту, посадочный курс и КУР ноль.

Наконец слышу веселый и уверенный голос:

— Полосу вижу, лечу в нормальном положении. Разрешите посадку?