Сергей Александров - «И мужество нас не покинет»

И листья падают неслышно.
И ветерок в ветвях чуть дышит.
И дождик шелестит по крыше.
И удивленная луна
Глазеет из-за туч украдкой.
По лужам цокает лошадка…
Весь город спит – тревожно-сладко.
Как будто поутру – Война…

Стояли сны, заиндевевши,
В сугробах синего рассвета.
И на пригорке старый леший
Прощался с запахами лета.

И солнце вновь свершало муки
Рожденья в тусклом небосклоне.
И у берез поникли руки,
И морды вскидывали кони,

Глядя вслед стаям журавлиным
И ветру, что бежал за ними…
И исходила паром глина,
И осень превращалась в зиму…

Вновь непонятное явленье
Пороши рыжей ворожило —
И листья падали на землю.
И мы пока что были живы…

За ночь постаревшие матери тихо
На станции спины сыновьи крестили;
А те, бесшабашные и молодые,
Смущались своих матерей.

И жены на шеи кидалися с криком,
О чем-то просили, о чем-то молили.
Опустошенные и неживые —
Долго смотрели вслед.

А деды седые ломали фуражки
В негнущихся пальцах; и мелкой крупой —
Слезы катились и губы дрожали.
Предательски. В первый раз.

Ненужный оркестр «Прощанье славянки»
Играл, – и фальшиво сипела труба.
Мальчишки между вагонов играли
В войну… Начиналась война.

Солнце запуталось в соснах.
Камни молчат – немые…
Здесь
Насмерть
Стояли
В грозном,
В сорок первом – живые…

Живые люди —
Поэты,
Строители
И солдаты.
Взрывали армады железа
И – гибли.
Не шли на попятный.

Железо вонзалось в камень,
Камень вплавлялся в тело…
Но люди
Стояли
Насмерть.
И пахло живьём горелым…

Сожженные
И раздавленные.
Снесшие муки любые —
Погибли они когда-то,
Чтоб
Жили
Сейчас
Живые.
1979—2009

Воя, падают бомбы, плоть раздирая и души.
Где голова, где – ноги… Забиты землею уши.
И кровожадно водит хоботом смерть с крестами —
За ней уже – пол Европы. Полмира… А что за нами?
Что за моей спиною? Какая за мною сила?..
Рыхлая стенка окопа,
Да под ногами – месила
Из крови, гильз и шинельки,
И мертвого командира:
Досталось ему шрапнелью —
И жить не достало силы.
Еще за мной – старый «сидор»,
Где два сухаря, тушенка,
Кисет с буквой «В» – Василий;
Рукавчик от распашонки —
Жена мне с письмом прислала,
Сказала, что – сын, как ждали…
Кому-то, наверно, мало.
Но это – сильней медалей,
Сильнее речей геройских,
Сильнее смертей всех вместе!
Пусть прет на меня всё войско…
Давайте, поближе лезьте,
Чтоб больше вас всех скосило,
Пощады чтоб не просили!…
Спасла меня сына Сила…
И, значит – спасла Россию.
1981—2008г.г.

Всё о ней, о проклятой —
Пусть была и давно…
Шли в атаку солдаты
В чёрно-белом кино:
Взрывы, сполохи, пламень,
Смрадный дым до небес…
И остался на память
В пни расстрелянный лес:
Где воронки – озёра;
Где оврагом – окоп;
Где ручей невесёлый
Упирается в лоб
Ржавой башне. И птицы
Там не вьют своих гнёзд —
Видно, тоже им снится
Шелест павших берёз…

Вот старый альбом.
Вот фото. На нём:
Стоишь ты, она присела.
Такой бравый вид,
И взгляд – как гранит.
Она же – в венчальном белом.
Бьют волны в причал;
И ты ей кричал
Слова сквозь салют прибоя.
Там, в жизни другой,
Ты верил в любовь…
А здесь – шёл на дно с конвоем.

Вот писем штук пять,
И в клетку тетрадь,
Засохший листок кленовый.
И думали вы —
Не будет беды;
И жизнь начинается снова.
Она – молода.
Так будет всегда.
И вальс – среди яблонь белых —
Там, в жизни другой,
Кружила с тобой…
А в этой – ты был расстрелян.

Откроется шкаф:
На плечиках – шарф,
И китель под ним в наградах.
А ты – вспоминал,
Как жару давал!
И гнал ты врага как надо!
И вдруг – медсанбат,
Её нежный взгляд,
И губы – спелей малины…
Там, в жизни другой,
Пришёл с ней домой…
А здесь – ты лежишь под Клином.

Студентка – она.
А ты – ни хрена
Не смыслишь в тычинках этих!
Тебе б – в самолёт,
Да снова в полёт.
А лучше бы – на ракете!
Она будет ждать,
Встречать, провожать…
А дальше – приёмы, фраки.
Там, в жизни другой,
Ты – просто Герой…
А в этой – исчез в ГУЛАГе.

Вот – старый альбом…
События в нём
Все выцвели. В пятнах ржавых.
Кому нужен он?..
Лежит под столом
Эпоха другой державы.
А помнишь года,
Лежал он когда
На видном, почётном месте?
И крутится мысль —
Не там родились…
Ведь – если бы… Если б… Если…

И, как старый диск,
Всё крутится мысль:
А вдруг, где-то – там… А если б…

Пусть мертвые встанут… И встанете вы —
Их тень рядом с вами видна.
Пусть мертвые встанут, помянут живых,
И память осушат до дна.

Пусть встанут живые. И пусть помолчат.
Пусть годы слезятся из глаз…
А мертвые – выпьют за вас.
И за нас – за ваших сынов и внучат…

А если б – тебя убило,
Как и других отцов?
Тогда бы Земля остыла
Под холодом мертвецов;
И стал бы тогда отцом мне
Тот, кого нет сейчас;
Который – под серым камнем…
На камне – даты и часть.
Звезда. И слова простые.
И каплями жизни —мох.
И снятся всё сны о сыне
Тому, кто дойти не смог…

Ты страх оценивал лишь боем
И перекрестьем на броне.
Ты не считал числа пробоин,
И километры по стерне.
Была в привычку непогода,
И с кровью – снег. И с пеплом – пот…
Ты не хотел, чтоб был хоть кто-то,
Который это не поймет.

Ты все хотел дождаться внуков,
Хотел услышать: «Дед, а дед…»
И ты кусал от боли руку,
Когда гремел салют побед.
И, отвернувшись к стенке ночью,
Подушкой слезы оттирал…
А утром – так вот, между прочим,
Ты говорил: «Прекрасно спал!
Лишь духота была в заботу…
А на подушке? – Просто пот…»
И не хотел, чтоб был хоть кто-то,
Который это не поймет…