Александр Исаев - Мои стрелецкие Университеты

Я заметил, когда начинал студентам диктовать тезисы или основные выводы в аудитории наступает тишина. Я этим стал пользоваться. Постепенно стена между нами стала исчезать.

Курс лекций был всего 20 часов и 40 часов лабораторных работ. Длился он один семестр и заканчивался зачетом. Так продолжалось пять лет. Затем последовали изменения. Курс лекций и лабораторных занятий удавался и продолжался весь год, заканчивался экзаменом. Пришлось пересмотреть все планы. К этому моменту удалось обзавестись рядом учебных пособий. Особенно помог учебник В. И. Кирюшина «Основы экологического земледелия». Для лабораторных занятий с А. Д. Задориным подготовили и издали учебное пособие «Проектирование и освоение системы земледелия хозяйства на эколого-ландшафтной основе». До этого приходилось каждое лабораторное занятие проговаривать со студентами, с появлением пособия стало значительно легче. На лабораторных занятиях появилась возможность кратко объяснить ход занятий и отсылать студентов самостоятельно работать по учебному пособию, иногда отвечать на возникающие у них вопросы.

В институте зернобобовых, где я последние годы занимал четверть ставки главного научного сотрудника отдела земледелия, началось сокращение и меня уволили весной 2006 года. Это стало известно новому зав. кафедрой земледелия профессору В. Т. Лабкову. Он предложил ставку профессора на кафедре. К курсу «Системы земледелия» прибавился для студентов – экологов второго курса» «Ландшафтоведение» и «Агроландшафтное земледелие» у студентов спец. группы (после техникума) на IV курсе агрофака. Общая нагрузка составила более 900 часов.

Ландшафтоведение для меня было новым предметом. Раньше этот курс читал Л. А. Нечаев. На мою просьбу помочь материалами и пособиями обещал, но ничего не дал. В университетской библиотеке было несколько учебников «Ландшафтоведение». Написан он профессором МГУ академическим языком. В нем было много специфических научных терминов. При подготовке курса лекций мне их пришлось перерабатывать на понятные студентам представления. Для проведения лабораторных занятий вообще ничего не было. Пришлось самому изобретать «велосипед». Удалось раздобыть карту земель ОПХ «Стрелецкое» с горизонталями, разделить ее на фрагменты, размножить на ксероксе. С фрагментами этой карты мы со студентами осваивали азы ландшафтов.

При подготовке к занятиям пришлось проштудировать много специальной литературы по экологии и ландшафтоведению. Для меня ряд разделов этих занятий стали откровением. Нам студентам эти предметы не преподавали. Вместе с тем проработка работ по новой для меня специальности обогатила мой теоретический багаж.

Мои лекции приобрели большую научную убедительность. Я стал чувствовать себя увереннее. Мои общения со студентами стали интереснее. Мой авторитет среди преподавателей и студентов стал постепенно расти.

В летний отпуск написал письма своим знакомым зав. кафедрой земледелия в Белгород, Воронеж, Курск, Москву и Ульяновск с просьбой выслать учебные планы, пособия и материалы по интересующему меня курсу. Мои коллеги откликнулись. Я получил наложенным платежом солидную бандероль с альбомами, пособиями и рабочей тетрадью из Воронежского АГУ от Михаила Ивановича Лопорева. Хорошую рабочую тетрадь прислали и Московский ТСХА, которую я размножил и использовал на занятиях с экологами. Удалось заказать и получить через библиотеку ОГАУ новые учебники по системе земледелия и ландшафтоведению. Короче говоря, за два года создал методическую базу для проведения занятий. Но моя работа в ОГАУ была резко прервана, из-за осложнения здоровья, но это отдельный разговор.

7 апреля 2008 г. – этот день стал переломным в моей жизни. За несколько минут я потерял свою физическую активность, а вместе с ней возможность заниматься преподавательской деятельностью в Агроуниверситете, выполнять бытовые обязанности, и главная неприятность – исполнять туалетную нужду. Короче, то чего я достиг за свои шестьдесят четыре года, потерял в одночасье.

Теперь по порядку. Это был понедельник. По расписанию в Агроуниверситете у меня не было занятий. Как обычно сделал утреннюю зарядку на школьном стадионе. На перекладине несколько раз подтянулся. Придя домой, совершил утренний туалет. Позавтракал, убрал со стола посуду. Когда ставил последнюю тарелку с едой в холодильник, почувствовал что падаю. Успел сесть на табурет. В голове начался какой-то шум и шевеление, она стала тяжелой. Я наклонил голову к столу и положил под нее обе руки. В таком положении я был несколько минут. На кухню заглянула жена. Увидев меня, в наклоненной на стол позе спросила: «Что с тобой?! Тебе плохо? Вызвать врача?».

Я сказал: «Вызывай». По телефону вызвала нашего терапевта. Меня начало тошнить. Весь мой завтрак оказался на полу кухни. Ирина с трудом помогла перебраться на диван. Самостоятельно передвигаться я уже не мог. Через полчаса пришла врач Валентина Михайловна и медсестра Таисия Ивановна, измерили давление (90-130) всадили три укола и вызвали «скорую». Ирина позвонила Алёши: «Отцу плохо». Он приехал сразу. Через 40-50 минут прибыла «скорая». Алёша вместе с Евгением Александровичем – соседом на брезентовых носилках с третьего этажа эвакуировали меня в машину со словами: «Какой он тяжелый». В приемном покое областной больницы МОПРа измерили давление. Верхнее было 130 мм. Сняли томограмму и направили в реанимационную палату неврологического отделения. Раздели и уложили на кровать. Следует команда: «Перевести в обычную палату». Алёша с Ириной, они были со мной неотлучно, опять меня одели и на каталке перевезли в палату и переложили на кровать, на которой я провел 18 дней.

Сознание я не терял, но левая рука и нога отказались меня слушаться. Покосился левый глаз, от этого предметы слева двоились. Голова была очень тяжелой, в ней что-то шумело. Паники не было. Я был какой-то пришибленный. Первые сутки от меня не отходила Ирина. Она стойко переносила все неудобства и тревоги, но не показывала своих переживаний. Позже призналась, что врачи ей говорили: «Готовьтесь к худшему. Он может остаться лежачим». По прошествии недели, я попытался с помощью Алёши встать, повис на нем как «сосиска». До меня, наконец, дошло, куда я вляпался, но до конца постигшая меня беда не осознавалась. Надеялся быстро восстановиться. Шли дни, а моя левая рука и нога продолжали существовать, как-то отдельно. Они меня не беспокоили, я чувствовал к ним прикосновение, но они не подчинялись. Чтобы изменить положение из лежачего в сидячее пришлось приспособить верёвку. Алёша привязал ее к спинке кровати, и я правой рукой подтягивался за эту верёвку и садился.