Юлия Андреева - Многоточие сборки

Наверное, если бы я придумала эту сцену, а не испытала все на своей шкуре, у меня все вышло бы гладко. Я спокойно дождалась бы милиции и вместе с ними вошла в здание.

На самом деле все было не так. На улице настоящая зима, выл ветер, танцевала снежная буря. В считанные минуты я замерзла так, что вопрос, оставаться околевать на морозе или возвращаться в здание, за дверями которого, возможно, меня уже поджидают бандиты, встал с неожиданной серьезностью и остротой.

Поразмыслив над этими двумя вариантами, я выбрала смерть в тепле и вернулась во дворец.

Впрочем, и как я возвращалась туда – история, достойная отдельного рассказа. Во-первых, перетрусив и замерзнув, я не просто вломилась к себе на пост, а сначала чуть приоткрыла дверь и, поглядев в находящееся напротив зеркало, определила, что за этой самой дверью никого нет. Затем, уже войдя в предбанник, какое-то время вглядывалась в коридор, пытаясь углядеть или почувствовать какое-либо движение.

Наконец, вполне убедившись, что ничего страшного не происходит, я вернулась на свое место, сняла со стены ключи от кабинетов, запоздало соображая, что преступники могут за ними явиться, и спрятала все это в сейф, ключ от которого схоронила на кухоньке, в крошечном отсеке, где вахтеры подогревали себе еду.

А милиции все не было. Наверное, самое правильное было бы уйти в один из кабинетов, запереться там изнутри, но я всегда боялась именно оказаться запертой в четырех стенах. На посту вахтера хотя бы были простор и возможность выскочить на улицу.

Я собрала разбросанные на столе космограммы – еще не хватало, чтобы их разглядывала милиция! и тут поняла, что упустила главное – на кухоньке остались немытыми тарелка и чашка. Вообще-то я никогда не была аккуратисткой, но тут вдруг меня это испугало по-настоящему. В кризисных ситуациях с психикой происходит что-то странное, заставляющее поступать не так, как обычно, или видеть вещи в преувеличенно смешном виде.

В тот момент мне показался необыкновенно стыдным сам факт, что милиция увидит это безобразие!

В общем, я взяла проклятую посуду и, чтобы меньше бояться, громко стуча по ней ложкой, отправилась в туалет, где все тщательно перемыла. Проходя мимо лестничного пролета, я пошумела там подольше, после чего вернулась на место.

Милиция не возвестила о себе сиреной, что было разумно. Я услышала, как грохочут сапоги по лестнице, и выскочила навстречу.

Они быстро обследовали второй этаж, нашли попорченную топором дверь и где-то на чердаке разбитое стекло. Был составлен акт, после чего милиция убралась, а я уже хотела укладываться на остаток ночи в уютном директорском кабинете, как вдруг удары на втором этаже возобновились.

Вероятно, имевшие ключ от одного из кабинетов грабители просто заперлись где-то по соседству от комнаты, в которую стремились попасть, и теперь, поняв, что милиция убралась, продолжили начатое.

Что делать? Опять вызывать ментов? А грабители снова спрячутся куда-нибудь, а то и спустятся отомстить мне. Я была в отчаянье.

Оставалось последнее: либо запереться самой, либо смываться пока не поздно. Я быстро оделась, в сумке были деньги на машину. Последнее, что я могла сделать, – воспользоваться древней сигнализацией, которая была в допотопные времена установлена в здании, о ней мне рассказывала одна из уборщиц. Невероятной мощности звонок был прикреплен в нашей кухоньке, и им пользовались для учебной тревоги, которая во времена моего детства считалась одним из популярных способов издеваться над занятыми своими прямыми обязанностями трудящимися. Помните, как это бывало? Все идет своим порядком, и вдруг вой и свист, после которых серьезные люди срываются со своих мест и организованно отправляются в заранее назначенное помещение, где получают противогазы и сумки с аптечкой.

Сигнализацией давно никто не пользовался, и я вспомнила о ней буквально в последний момент, сходя с ума от равномерных ударов топора наверху.

Пустое здание задрожало от отвратительного резкого звука, от которого в животе сделалось холодно, я быстро убрала руку от кнопки и тут же надавила еще раз. Ведь если мерзкий звонок так действует на меня, каково же должно быть грабителям, у которых после милиции и так нервы на взводе?

Поиграв с сигнализацией минуты три, я вышла из здания, закрыв на ключ дверь.

Машину я поймала недалеко от дворца, в изнеможении чуть было не упав на заворачивающую с Дворцовой набережной машину.

Водитель попытался было покрыть меня матом, но, сообразив, в каком я состоянии, взялся отвезти домой. Где я и просидела до открытия метро, а утром вернулась на работу задолго до прихода смены и первых уборщиц.

– Ну и гады же вломились сюда ночью, ну и козлы вонючие! – сообщила тетя Зина уборщица после того, как они с пришедшим на смену вахтером вернулись со второго этажа, куда я их отправила поглядеть на результаты ночного происшествия.

– Да уж, хорошими людьми не назовешь, – вторила я ей, попивая заваренный специально для меня чай с мятой.

– Да какими хорошими, срань мерзкая! – разорялась Зина. – Ты не видела, они же всю лестницу обпоносили, дристуны проклятые! Как хотите, а я дерьмо убирать не собираюсь!

Хорошо, что ночью я не отправилась лично проверять второй этаж. С моей везучестью непременно вляпалась бы.

О нашем поколении говорят – поколение дворников и сторожей. Художница Настя Нелюбина [16] рассказывала, как, поступая в Академию художеств, была вынуждена устроиться на работу, поскольку по закону все должны были трудиться и начинающие художники не исключение.

Это мне несказанно повезло: два года практики отработала, а дальше началась перестройка, когда каждый сам за себя. А у них тогда это было строго.

Посоветовавшись со знакомыми, Настя выяснила, что очень многие из поступающих в академию и студентов работали во вневедомственной охране.

Работенка непыльная, особенно если дежурить выпадало по ночам, а не сутки через трое. Сутки – скукотища. Сидишь и смотришь за входящими и выходящими сотрудниками. Ни выскочить, ни отлучиться, ни в гости кого пригласить.

– Другое дело ночное дежурство! Приходишь вечером, выпроваживаешь весь народ, закрываешься, и спи спокойно в кабинете главного на удобном диванчике, – с благодушной улыбкой рассказывает Настя. – Не любишь спать без удобств – не поленись приносить с собой подушку и одеяло.

Кабинет шефа – это вам не грязная клетушка охранника, кабинет начальника во все времена – это чистота и набитый продуктами холодильник, откуда всегда можно отрезать тонкие ломтики вкуснятинки, это банка растворимого кофе и иногда сгущенка. Это телефон, по которому можно всласть потрепаться с подругами.