Кристиан Бейл - Смертельный гамбит. Кто убивает кумиров?

— Джон, я люблю тебя.

Он еще это услышал. Улыбнулся и потерял сознание.

Все подробно обсуждали в печати нерадивость охраны: дом, где засел с винтовкой Освальд, не был проверен, да еще возникли какие-то проволочки с доставкой раненого в больницу. Все это исключительно субъективный взгляд. Эпоха должна была измениться. Клан не прощал неповиновения. Окольцевав легендами факты, он упивается тем, что до сих пор тайна убийства не была раскрыта.

Первые шаги. Гений и злодейство. Смертельная операция. Имя убийцы знали все. Кто заказал президента Рейгана. Пять выстрелов, изменивших судьбу.

Угловатые движения богомола. Тонкие пряди лезут в глаза. От усердия прикушен язык. Очки в железной оправе съехали на кончик носа. Парень изо всех сил теребит струны гитары и очень сердится на себя, что совершенно не удается ухватить технику. Пальцы не слушаются, кисть не гнется, гитара скользит с коленей, да и вообще кажется жутко неудобным инструментом. Джон бы и бросил это занятие, если бы не новый друг, который сидит на столе, болтая ногами, и пристально следит за битвой Джона с гитарой:

— Я не подумаю, что ты малодушный, — сказал, словно прочитав его мысли, сидящий на столе парень, — просто решу, что ты бездарь.

— Я не бездарь, — возмутился Джон и с новой силой задергал струны.

Пол саркастично фыркнул:

— Кисть расслабь. Вот. Пальцы плотнее прижми. Подушечками держишь струны.

Джон Леннон ворчал и ругался, а терпеливый Пол Маккартни мурлыкал себе под нос какую-то мелодию и спокойно исправлял ошибки друга:

— Стоп, — Пол внезапно хлопнул себя по лбу, — Джонни, ты же правша!

— Ну да, — отозвался основательно вспотевший Джон, мельком поглядывая на часы и чертыхаясь. Промучился он больше часа с этой гитарой, и только пальцы заболели.

— А ну-ка, — Маккартни соскочил со стола и потащил его в гостиную к огромному зеркалу, — я левша и учу тебя как левша, поэтому у нас ни черта не получается, а вот теперь пробуем.

Джон стоял перед зеркалом, и руки словно сами прошлись по струнам, пальцы терзали гриф, и впервые за мучительные часы обучения гитара издала нормальный звук.

— Ты мой счастливый билет, — рассмеялся от радости Леннон.

— А то ж, — пихнул его Маккартни в плечо, и парни продолжили заниматься.

С тех пор они были постоянно вместе. Азартные. Веселые. Колючие. Даже когда от «Битлз» остались лишь воспоминания и гениальные синглы, друзья продолжали делать вид, что их отношения по-прежнему безоблачны.

Ринго Стар — один из музыкантов группы «Битлз» лишь пожимал плечами, когда я как-то на одной из вечеринок подошел к нему с этим вопросом.

— У парней просто разошлись интересы — такое бывает слишком часто, особенно если долго трешься в одном коллективе.

— Почему в среде популярных людей так моден принцип японского интервью? — проворчал я, наливая себе пива.

Ринго расхохотался и хлопнул меня по плечу:

— Чудак, правда может быть такой нелепой, что в нее никто не поверит.

Я сердито посмотрел на музыканта и пошел за новой порцией пива.

Недоговоренности порождают недоверие. Недоверие становится основой для скандала. Я не скандальный репортер, и меня фигура Джона Леннона заинтересовала всего однажды, когда я узнал, что в рассекреченных бумагах ФБР англичанина называют «опасно мыслящим революционером с манией преследования». И первое и второе относилось к сфере моих интересов. Это было даже поинтереснее, чем убийство. Кстати, в Леннона выпустили пять пуль. И пуль не простых, а с заостренными наконечниками, которые при попадании в ткани вызывают эффект, практически идентичный разрывному, то есть рвут в клочья, полностью лишая человека шанса выжить. Пять пуль плюс заостренные наконечники. Это даже не убийство. Это бойня, когда, убивая, срывают злобу.

Его звали Марк Чапмен. Он родился в 1955 году. Ничем особым не выделялся. Был просто веселым, хорошим, активным парнем. Он вырос в патриархальной, дружной семье среди любящей родни, с обязательной рождественской индейкой и веселыми поездками по стране. Он был нормальным до заурядности. При этом отличался твердым характером и несгибаемой волей. В семнадцать он едва не стал зависимым от наркотиков — и тут же бросил их употреблять. В восемнадцать научился плавать, потому что едва не утонул в речке и решил, что никогда не поздно выучиться чему-то новому. В девятнадцать надел балахон хиппи и прошлялся по стране около месяца, с интересом присматриваясь к людям и путешествуя автостопом. Фанател от «Битлз», влюблялся в красивых девчонок, работал и смотрел на жизнь удивительно открытым взглядом.

Джессика Блэнкеншип, бывшая до 1975 года девушкой Марка, до сих не может поверить, будто что-то могло настолько изменить ее возлюбленного.

Я специально приехал в Арканзас, желая поговорить о нем. Теперь уже почтенная матрона, а не златокудрая худенькая девчушка, зато с очень эффектной прической, встретила меня у себя дома и протянула узкую кисть для рукопожатия. Я поздоровался, а сам в немом восхищении смотрел на прическу:

— Моя внучка сегодня сдавала экзамен по классическим прическам, — удовлетворила мое любопытство миссис Бишоп, — сдала на «отлично».

Традиционный чай с множеством сладостей. Очень сдобные лепешки с тмином. Бублики с кунжутом и жареным луком. Вяленое мясо.

— Знаете, мистер Бейл, — Джессика закурила и проворчала на мою улыбку: — не могу избавиться от этой привычки почти сорок лет.

— Марк не пытался запретить?

— Он считал, если я заболею от табака и умру, это окажется хорошим уроком для моих потомков, а он, Марк, будет им напоминать каждый раз, когда застанет кого-нибудь с сигаретой.

Глаза у миссис Бишоп искрились от смеха, и я тоже рассмеялся:

— Разве у парня с таким чувством юмора могли быть проблемы?

И тут моя собеседница вдруг словно постарела на глазах, осунулась. Глубокие, почти «мужские» затяжки сигаретой и складка на лбу.

— Это получилось так внезапно, словно все произошло во сне, он изменился мгновенно. Понимаете?

Отрицательно качаю головой, хотя знаю, мотив для изменений был. Понимаю, история повторяется и сколько раз еще повторится. Но что могло связывать простодушного Марка и великого рок-музыканта?

Как-то Джерри сказал мне, что я ищу закономерности в том, что делает людей привлекательными друг для друга, а нужно искать в том, что уродует их души. Я пропустил тогда это высказывание мимо ушей, а сейчас вспомнил. Слушал Джессику, пил машинально чай и думал: а ведь Марка погубила зависть. Марка, обычного парня, помешанного на рок-группах, хиппи и фастфуде, от которого он стал толстеть и страшно переживал об этом. Но Леннон?