Игорь Суриков - Пифагор

В результате Дион тоже стал жертвой заговора, организаторами которого, что интересно, были ученики Платона — Каллипп и Филострат. Всё перемешалось, бывшие единомышленники боролись друг против друга… В Сиракузах началась смута, к власти опять пришел Дионисий Младший. Потом он был снова отстранен — на сей раз коринфским полководцем Тимолеонтом. Все эти события очень интересны, но останавливаться на них в деталях мы не будем, поскольку наше внимание привлекает другое: влияние пифагорейских идей на платоновскую философию.

Это влияние лучше всего проследить на примере некоторых диалогов Платона. Он, как известно, излагал свое учение не в систематизированных наукообразных трактатах (как, казалось бы, более пристало серьезному мыслителю), а в «легком» диалогичном жанре. Поэтому, кстати, его произведения производят и глубокое эстетическое впечатление, их (или, по крайней мере, многие из них) с удовольствием прочтет и человек, не имеющий специального философского образования.

Среди десятков диалогов, входящих в корпус сочинений Платона, есть такие, в которых черты пифагореизма особенно сильны. Например, «Федон», написанный около 380—375 годов до н. э., то есть после первой поездки философа в Великую Грецию. В «Федоне», напомним, описаны предсмертные часы Сократа, его последняя беседа. В числе ее участников — Симмий и Кебет, члены пифагорейского содружества. Но самое интересное — в том, что Сократ в описании Платона оказывается большим пифагорейцем, нежели эти прямые последователи самосского мыслителя. Он им доказывает бессмертие души! И доказывает, надо сказать, весьма убедительно. Они сперва возражают, спорят, но в конце концов вынуждены согласиться.

Здесь Платон явно излагает мысли свои собственные, а не сократовские. «Босоногий мудрец» на самом деле отнюдь не был полностью убежден в том, что душа бессмертна и после смерти тела куда-то из него переселяется. Яркое свидетельство тому — «Апология Сократа», принадлежащая перу того же Платона. Притом она была написана заведомо раньше, чем «Федон», и в ней, без сомнения, Платон с большей точностью передает взгляды учителя. Так вот, в этом сочинении Сократ высказывается отнюдь не столь однозначно:

«Умереть, говоря по правде, значит одно из двух: или перестать быть чем бы то ни было, так что умерший не испытывает никакого ощущения о чем бы то ни было, или же это есть для души какой-то переход, переселение ее отсюда в другое место, если верить тому, что об этом говорят» (Платон. Апология Сократа. 40с). Последняя часть сказанного звучит вообще довольно скептично. Предлагаются два варианта, то есть как минимум у Сократа нет стопроцентной уверенности в посмертном существовании души. А к моменту казни такая уверенность у него будто бы появляется — если судить по «Федону».

У кого-нибудь другого могла бы, наверное, и такая метаморфоза произойти за месяц тюремного заключения. Но вряд ли у Сократа, отличавшегося стойкостью убеждений и совершенно не подверженного «порыву минуты». Нет, судя по всему, в «Федоне» Платон заставляет учителя высказывать мысли, принадлежащие не ему, Сократу, а отражавшие тогдашние воззрения самого Платона. Последний, напомним, уже увлекался в те годы пифагореизмом.

Вот как, например, платоновский Сократ в «Федоне» описывает посмертную судьбу: «Когда человек умрет, его гений, который достался ему на долю еще при жизни, уводит умершего в особое место, где все, пройдя суд, должны собраться, чтобы отправиться в Аид… Обретя там участь, какую и должно, и пробывши срок, какой должны пробыть, они возвращаются сюда… и так повторяется вновь и вновь через долгие промежутки времени» (Платан. Федон. 107de). Если это и не пифагорейское учение о метемпсихозе в чистом виде, то, во всяком случае, нечто весьма к нему близкое. Пока — в расплывчатой форме, без деталей. Но детализация еще последует. Ибо элементы пифагореизма во взглядах Платона со временем только нарастали.

Так, еще больше их в самом значительном и знаменитом сочинении гениального афинского философа — диалоге «Государство». Да, «Государство» — это именно диалог, хотя и огромный, в десяти книгах, в русском переводе он занимает почти три с половиной сотни страниц [175] Платон. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 3. М., 1994. С. 79—420. . Писался этот труд на протяжении нескольких десятилетий и завершен был, скорее всего, в промежутке между второй и третьей поездками Платона на Сицилию [176] Шиналин Ю.А. «Государство» // Философский энциклопедический словарь. 2-е изд. М., 1989. С. 133. . Иными словами, в тот период, когда его общение с пифагорейцами было особенно близким и тесным.

Главным действующим лицом в диалоге по традиции выступает тот же Сократ. А основная цель произведения — создать, как отчасти следует уже из его заглавия, модель идеального государства. Модель эта прекрасно известна каждому, кто хоть в малейшей мере интересовался Платоном. Граждане разделяются на три класса в соответствии со своими склонностями и способностями, и у каждого из этих классов — свои функции. Первый класс — правители-философы; в их руках находится власть, они определяют судьбу государства. Второй — воины, или «стражи»; их задача — охранять власть философов и в целом поддерживать порядок. Третий — простонародье, крестьяне и ремесленники; они своим трудом поддерживают материальное благосостояние в обществе.

Обычно считается, что образцом для этой модели платоновского идеального государства послужили Спарта и (или) полисы Крита [177] Это общераспространенная точка зрения, см., например: Schutrumpf E. Politische Reformmodelle im vierten Jahrhundert. Grundsatzliche Annahmen politischer Theorie und Versuche konkreter Losungen // Die athenische Demokratie im 4. Jahrhundert v. Chr. Stuttgart, 1995. S. 272—273. . Нам, однако, больше импонирует и представляется ближе стоящей к истине иная идея [178] Диллон Дж. Наследники Платона: Исследования истории Древней Академии (347—274 гг. до н. э.). СПб., 2005. С. 249; Суриков И.Е. Сократ и «Тридцать тиранов» // Scripta antiqua. 2011. Т. 1. С. 199—200. : мыслитель ориентировался здесь на те режимы, которые установили пифагорейцы в полисах Великой Греции (например, тот же Архит в Таренте). Если вдуматься, там всё именно так и было! Во главе стояли правители-философы, под началом у них находилось войско («стражи»), ниже следовало простонародье.

Итак, «Государство» является трудом в весьма значительной степени пифагорейским. Это, безусловно, подчеркивается тем фактом, что ближе к концу диалога помещен рассказ о загробном мире, причем куда более пространный, чем в «Федоне». Вводится этот знаменитый «платоновский миф об Аиде» [179] А Платон вообще был великим мифотворцем! Достаточно напомнить, что он придумал знаменитейший миф об Атлантиде и так увлек им читателей, что есть люди, которые и по сей день ищут этот (конечно, ни когда не существовавший) материк. См. по проблеме великолепное исследование выдающегося французского ученого, недавно переведенное на русский язык: Видаль-Наке П. Атлантида: краткая история платоновского мифа. М., 2012. следующим замечанием: якобы некий Эр, житель Памфилии (это область в Малой Азии), побывал «на том свете», а вернувшись — рассказал, что он там видел.