Леон Пиллар - Реквием линкору «Тирпиц»

Это моя последняя ночь в комфортабельных условиях.

Спокойной ночи, Табс!»

Суббота, 11 сентября 1943 года, 4 часа пополудни.

При сильном ветре и большом волнении моря «Тракьюлент» первой вышла из гавани.

В рубке спокойно стоял, внимательно наблюдая, как натягивался буксировочный канат, старший лейтенант Александер. Рядом с ним был Камерон.

Камерон ночью написал свои последние письма — одно матери, другое Еве. Будучи практичным шотландцем, он написал жене, какие распоряжения сделал на случай, если с ним что-нибудь произойдет, в отношении выплаты ей его денежного содержания… В последний момент ему пришлось несколько поволноваться. Лоример, который должен был доставить из штаба карты Каа-фьорда и стоянки «Тирпица», перепутал их и принес карты, предназначенные для другой подводной лодки. Так что ему пришлось быстренько возвратиться назад и обменять их на те, которые должен был получить командир «X-6».

Лоример, Кендалл и Годдард находились внутри лодки, чтобы не мешать. Из открытого люка «X-6» высовывался до пояса старший лейтенант Уилсон. Он сразу же проверил работу телефонной связи и убедился, что все функционировало.

Обе подводные лодки пересекли бухту, проплыв мимо «Бонавенчера», «Титании» и других лодок, ждавших своего часа.

Сирены всех судов приветствовали «Тракьюлент» и «Пайкер». С бортов «Титании» и «Бонавенчера» раздались крики «ура». Все тянули руки в их сторону, а у Камерона появился вопрос, что должны были чувствовать остающиеся моряки. И с усмешкой ответил сам себе:

«Хоть несколько дней можно будет отдохнуть от этих парней. И все же надо пожелать чертям всего хорошего!»

Сэр Клод, глубоко взволнованный, хотя старался этого не показывать, и Вилли Бенкс провожали их у выхода из гавани. До лодок еще раз донеслись крики «ура», которые вскоре затихли. Обойдя скалы Равенс Рок, лодки оказались в открытом море. «Тракьюлент» увеличила скорость, и «X-6» стало накрывать волной.

Камерон спустился внутрь лодки и уселся в тесном уголке, который для него зарезервировал Александер. И тут обнаружил пропажу: он забыл или потерял шотландскую шапочку из красной шерсти, которую ему связала Ева. Это было плохим предзнаменованием для горца. Он быстро сунул руку в карман. Слава богу, Банги, маленькая деревянная собачка, первый подарок Евы, была на месте. Тогда ничего страшного. Он задал сам себе вопрос, как это у него, воспитанника современной цивилизации, могли сохраниться подобные предрассудки. Но, как бы то ни было, Банги была с ним… Об этом происшествии он сделал запись в своем дневнике, добавив:

«Я произнес при этом небольшую молитву о благополучии всех нас, моя дорогая».

Затем он снова поднялся наверх и бросил последний взгляд на быстро удалявшийся берег. Холмы и небольшие острова без жителей… Когда-то он их снова увидит?

Надвинувший фуражку на лоб Александер, щеки которого покраснели от ветра, улыбнулся ему.

— Я не хотел бы быть на лодке назойливым пассажиром, — произнес Камерон. — Разрешите мне нести вахту, как и всем вашим офицерам. Это немного их разгрузит, да и у меня время не будет тянуться столь долго.

— Само собой разумеется, — ответил Александер.

Зазвонил телефон с «Пайкера», и Уилсон, которого все звали Вилли, доложил, что у него расшатался перископ и сильно болтается. Камерон рассердился, услышав это, так как потратил много времени, наводя на своей лодке порядок. Пришлось сбавить скорость, чтобы Уилсон провел необходимые ремонтные работы.

Камерон еще долго оставался вместе с Александером в рубке, но когда стемнело, спустился вниз. Кендалл лежал на койке офицера, несшего вахту, и что-то читал.

— Это Сомерсет, — пояснил он. — Думаю, что прочитаю всю книжку, пока мы доберемся до цели нашей экскурсии.

Камерон усмехнулся, а потом попытался лечь и вытянуться на койке Александера, но она оказалась короткой, хотя он и был среднего роста. Для него осталось загадкой, как на ней мог спать долговязый Александер. Он подумал о сменном экипаже, находившемся на его подлодке: там было еще теснее и к тому же более опасно. Напряжение дня скоро все же сказалось, и он уснул.

Сразу же за «Тракьюлентом» в море вышли «Сиртис» и «X-9».

«Трашер» и «X-5» отправились в путь в 18 часов. За ними в 20 часов последовали «Синимф» с «X-8», а через полтора часа и «Стабборн» вместе с «X-7».

«Сцептр» и «X-10» покинули Лох-Кернбоун в 13 часов 12 сентября.

Каждую пару лодок провожали с тем же энтузиазмом, что и «Тракьюлент» с «X-6».

Из-за сильного волнения лодки «X» были вынуждены идти в подводном положении, правда, на глубине всего нескольких метров. Находиться внутри лодок было не так уж приятно. Каждый член экипажа прихватил то, что мог, чтобы расположиться поудобнее и дополнить полученные продукты. Хотя они и прошли длительную подготовку, уже в первые часы плавания почувствовали тяжесть в затылке, а руки и ноги затекли. Никогда до этого полусогнутое положение не переносилось ими столь тяжело… В маленьких суденышках сильно ощущалась сырость, поэтому первой заботой экипажей была аппаратура и прежде всего перископ, без которого боевой экипаж оказался бы квартетом слепцов. Благодаря телефонной связи они не чувствовали себя совершенно одинокими, что действовало успокаивающе.

Но именно телефон заставил поволноваться Филипа, командира «X-7», перед самым отплытием. Ему понадобился почти целый час, прежде чем была обнаружена неполадка. Как только ремонт закончили, он подал команду: «Отдать швартовы!» Ингрем и Браун пожелали ему по мегафону счастливого пути, произнеся эту фразу по-французски. Филип остался стоять в рубке «X-7», и в 22 часа обе лодки вышли в море.

В 22.40, когда батареи были подзаряжены, Филип закрыл люк и пошел на погружение.

Только после этого он достал вахтенный журнал и занес туда все подробности отплытия. Скорость движения составляла 10 узлов. Ему оказалось сложно удерживать лодку на определенной глубине, и она беспрестанно рыскала.

Воскресенье, 12 сентября, 0.30.

Филип записал в вахтенный журнал:

«Передняя цистерна — 440, задняя — 320 и уравнительная — 2200 фунтов балластной воды. Скорость 10 узлов. Глубина 50–65 футов».

В 0.30 он всплыл. Когда же снова пошел на погружение, в неплотно закрытый люк хлынула вода.

Магеннис попытался плотно закрыть дверцы шлюзовой камеры, которая стала наполняться водой. Филип распорядился идти на погружение на 17 метров, надеясь, что давлением воды крышка люка будет прижата плотно. Другого выхода не было. Минуты тянулись долго. Наконец Филип приказал всплывать. Его маневр принес ожидаемый успех. После всех треволнений экипаж откачал поступившую воду, а заодно проветрил лодку и подзарядил батареи.