Леон Пиллар - Реквием линкору «Тирпиц»

Первым на борт „Стабборна“ перебрался лейтенант Хардинг, и я ожидал подходящего момента пойти ему на замену (чего мне, откровенно говоря, не очень хотелось). Но в этот момент Дафф принял решение:

поскольку стало уже светло, мы не могли долее оставаться вблизи берега;

возникала опасность быть выброшенными на скалы. Поэтому, таща на буксире „X-10“, мы пошли в открытое море.

Мне было жаль, что экипаж лодки-малютки был обречен оставаться на ней еще сутки, но поделать ничего было нельзя.

Всю ночь 28 сентября я казался себе палачом, но погода не позволяла произвести замену экипажей.

29 сентября в 20.15 „X-10“ получила распоряжение всплывать. Мы оделись и были готовы на ялике переправиться на лодку.

В 20.30 радаром был замечен неизвестный объект на расстоянии в 9000 ярдов. В тот же момент над морем прошелся яркий белый луч прожектора. Срочное погружение. Последовала ли „X-10“ нашему примеру?

В 21.00 опять всплыли. Неизвестно, что это было. Гидроакустический аппарат не зарегистрировал никаких подводных шумов. Может быть, то был самолет, спустившийся низко над морем. Оказывается, „X-10“ все это, время оставалась в надводном положении, но ничего не произошло. Они подумали, что луч света исходил от нас.

В 21.10 мы сидим в ялике. Погода установилась отличная. Над морем стелется легкий туман. Видимость хорошая благодаря северному сиянию. Мы зашли с боковой стороны лодки даже без страховочного линя. Члены экипажа, казалось, были на грани своих сил и выглядели просто ужасно. Видимо, они были счастливы, когда увидели нас…»

Таким образом Филип, Магеннис и Лак заменили Хадспета, Энцера и Тилли. Прежде чем покинуть лодку, Хадспет сказал Филипу:

— Вам предстоят определенные трудности. Большая часть аппаратуры не функционирует.

Через некоторое время Филипу стало ясно, что Хадспет выразился даже слишком оптимистично, поскольку, видимо, уже несколько свыкся с существующим положением дел.

«Все было прихвачено лишь веревками да резиновой лентой»,

— отметил он позже в своем дневнике.

Гирокомпас, перископ и насос шлюзовой камеры вышли из строя. Магнитный компас и внутреннее освещение функционировали как им вздумается.

Не прошло и полчаса после смены экипажей, как вышел из строя туалетный насос.

«В течение пяти последующих дней придется пользоваться ведрами. Сейчас самый подходящий момент для запора…»

Затем началась рутинная работа: всплытие, погружение… всплытие, погружение…

Хадспет с командой помылись, побрились, сытно покушали и улеглись спать. Спали они десять часов беспрерывно. Хадспет использовал койку Даффа, Энцер, Хардинг и Тилли расположились в кают-компании, превращенной в спальный зал. Они уснули бы где угодно, хоть на палубе «Стабборна».

30 сентября Хадспет рассказал Даффу о своих злоключениях:

«22 сентября в 2.15 утра я находился на 60-метровой глубине поблизости от острова Томмерхольм, в 4,5 мили от входа в Каа-фьорд, то есть уже неподалеку от „Тирпица“. Когда мы шли через Зунд, меня стали преследовать одна за другой различные неполадки. Ни компас, ни перископ не функционировали. О времени атаки мне было хорошо известно. Оставались практически считаные часы. Мне было необходимо время для проведения ремонтных работ, но его не было.

В 8.30 я услышал два мощных взрыва. Это было как раз время определенное для атаки. Если бы это были мои заряды! В течение всей первой половины дня были слышны взрывы, но значительно более слабые, раздававшиеся без определенных интервалов. Думаю, что это были глубинные бомбы.

Весь день 22 сентября мы провели за ремонтом и устранением повреждений. Но успеха не достигли. Настроение было самое отчаянное.

Вечером я подвел итоги. Атака уже состоялась, в этом сомневаться не приходилось. Ведь я слышал мощные взрывы. Без перископа и компаса принять участие в атаке я не мог. Это было бы просто бессмысленно и чрезвычайно опасно…»

Хадспет был убежден, что действовал правильно. Тем не менее у него возникал вопрос, не должен ли он был все же попытаться принять участие в атаке.

— Вы действовали правильно, — сказал Дафф. — Я на вашем месте поступил бы точно так же.

«Я принял решение возвращаться, — продолжил свой рассказ Хадспет. — Всплыв, пошел курсом на север. В 18.25 сбросил ставшие уже ненужными взрывные заряды на большой глубине, предварительно поставив их на предохранитель. На обратном пути надеялся встретить Камерона, Плейса или Хенти-Крира… Но я мог столкнуться и с вражескими эсминцами, которые после атаки вышли в море для охоты за подводными лодками. Из-за начавшегося снега видимость была почти равна нулю. Я вошел в Стьернзунд и прошел его до полуночи.

Чтобы обойти минные заграждения, направился к Смал-фьорду, куда добрался в 2.15 утра 23 сентября в сильный снегопад. Побережье было пустынным. Не было видно ни одной хижины. Мы подошли настолько близко к берегу, что я мог бы бросить якорь в прибрежных скалах. Все было бело от снега. Люди уже так выбились из сил, что были ко всему безучастны. Открыв рубку, я выставил одного из них в качестве часового, другие в это время спали. Утром мы снова принялись за работу, уже не веря в успех. Частенько поглядывали на море в надежде увидеть кого-нибудь из вас. Из-за близости берега приходилось опасаться немцев. Ведь где-то неподалеку мог находиться их наблюдательный пост. Между тем мне удалось наладить освещение магнитного компаса. Около 11 часов утра наша „X-10“ покинула фьорд. Выдвинув и закрепив перископ, мы шли в подводном положении до примерно 18 часов».

— А минные заграждения?

«О них я, конечно, не забывал. Всплыв, мы прошли эту зону на максимальной скорости. Я надеялся встретить одну из наших подводных лодок, патрулирующих в обусловленном районе, куда прибыл около 23 часов. Однако никого видно не было… Весь день 24 сентября мы шли дальше в продолжавшемся снежном буране. Никого… Я уже более не считал часов, проведенных в лодке. В 4.30 утра 25 сентября я взял курс на Сандей-фьорд — севернее острова Сёрё. Может быть, нас искали именно там? Наши силы были на исходе, но я сказал себе: „Может быть, мы и встретим через часок одну из лодок“. И опять никого. Пополудни 25 сентября мы прошли вдоль берега Реппа-фьорда, где и встали на якорь. Бухточка была заброшенной, и мы немного передохнули. Мы даже приготовили себе горячее, оставшись там до утра 27 сентября в надежде встретить кого-нибудь из вас. Наконец я принял решение, которое сообщил остальным: идти к одному из мест встречи в О-фьорд, подождать там несколько часов, после чего попытаться направиться в Россию. Другого выхода уже не оставалось. Около 16 часов мы пришли в О-фьорд. Но и там никого не было… Мы были разочарованы. И вот наконец около полуночи заметили ваши световые сигналы…»