Леонид Бердников - Дневник (1964-1987)

10. Это «простое», эти «части» мира по своей природе парадоксальны еще и в том отношении, что их бесконечные свойства ограничены. Но ограничены не вообще, а лишь в данной взаимосвязи. Любая часть целого или иначе все конечное условно и относительно.

Оно условно потому, что его свойства есть не что иное, как результат взаимодействия, т. е. они могут возникнуть и существовать при определенных условиях, при наличии другой части или других частей, взаимодействующих с этой; они принадлежат ей и той, другой.

Оно (конечное) относительно потому, что его свойства есть результат данного взаимодействия. При другом взаимодействии будут другие свойства. Так, например, предметность — это лишь один из бесчисленных аспектов мира.

Но такая условность и относительность свойств конечного, а, следовательно, и самого конечного, свидетельствует только о том, что оно есть момент бесконечного целого и ни в коей мере не наносит ущерба его подлинности, реальности, его, как принято сейчас говорить, объективности.

11. В свете сказанного должен решаться и вопрос о бытии Бога и его природе. Сегодня положительный ответ на первую часть этого вопроса требует смелости, и не только перед лицом своих современников, но и перед самим собой. Однако это не должно помешать правде.

До сих пор вопрос «Есть ли Бог?» чаще всего ставился в том смысле, что спрашивалось — «Есть ли высшее духовное начало, стоящее над миром?» Но что такое «духовное начало»? Это, ответим мы теперь, одна из форм несводимости; это качество, которым обладают некоторые системы, например, человек; это то новое, чем такие системы отличаются от составляющих их «частей»; это то, чем они превосходят, условно говоря, их сумму.

Но несводимость пронизывает весь мир и ее формы бесконечны. Поэтому считать Бога духовным началом, пусть даже высшим, это — значит абсолютизировать свойства одной из систем, толковать ее качества расширительно, а раз так, то это значит обеднять систему высшего порядка, ограничивая ее качествами системы низшего порядка.

Такого Бога, очевидно, нет. Но если Богом называть несводимость мира как целостности, то я не вижу сегодня, чтоопровергает такую гипотезу.

Бог в таком понимании не противостоит миру и не ограничен им, как чем-то таким, что не является Богом. Это монистическая точка зрения и не за счет усекновения антитезиса.

Важно понять, что разум, сознание, дух вовсе не являются единственной и высшей формой несводимости — это, повторяю, лишь одна из форм. Поэтому, не обнаруживая духовного начала в других системах, мы не имеем основания считать, что мир является простым скоплением мертвой материи. Если бы разум, сознание, дух были бы высшими формами несводимости, они не оказывались бы в роли постоянных учеников, берущих уроки мудрости у великого и малого, что их окружает.

Эта мудрость великого и малого реально существует. Более того, она обусловила существование самого разума, который не в состоянии понять до конца не только окружающую его действительность, но самого себя, ибо этого конца, этого предела нет, а его возможности ограничены. Почему же то малое, чем обладает эта мерцающая во вселенной человеческая жизнь, эта крохотная системка, должна быть эталоном мира? Почему мир — эта система систем — должен быть ограничен той формой несводимости, которой обладает лишь одна его малейшая часть?

Нет тому примера, чтобы форма несводимости какой-нибудь части повторялась бы формой несводимости самой системы. Нет поэтому, основания считать дух высшим началом. Но отсюда вовсе не следует, что нет этого начала. Конечно, понимать его надо не как нечто человекообразное, но как несводимость системы систем, мира как целостности. И если раньше знамением бога являлось чудо, т. е. нарушение закономерности, то теперь его знамением — постоянным и повсеместным — надо признать самою закономерность.

12. Человек — часть (см. п.п. 9 и 10) мира. Всей своею жизнью он принадлежит ему. Пять чувств человека далеко не исчерпывают всех форм связи его с окружающей средой. Она проявляется в потребностях, в инстинктах, в деятельности сознания, в социальных и прочих связях. Задолго до того, как человек начал понимать свои связи с миром, он их чувствовал всем своим существом. Он чувствовал свою зависимость, необходимость действия, результаты деятельности, чувствовал настоятельно, под угрозой уничтожения, под страхом смерти.

Это непосредственное знание мира предшествовало научному, опосредствованному знанию, но с появлением последнего оно не исчезло и никогда не исчезнет, пока существует человек. Однако, принадлежа миру, человек, как личность, себя противопоставляет ему, ощущая и сознавая свою самость. Он обладает чувством самого себя, чувством окружающей его среды и, наконец, чувством своего единства с миром.В большинстве случаев это последнее чувство принимало форму религии, но всякая религия есть его проявление ( привести религиозные тексты ).

13. Религия, следовательно, не является результатом опосредствованного знания. Она плод прямого воздействия на человека окружающего мира, плод непосредственного жизненного опыта и в этом смысле ее содержание является результатом откровения. Но религиозное чувство и религиозные представления имеют свою историю и нельзя от современного человека ожидать чтобы его религиозное чувство принимало бы формы и воплощалось бы в представления, соответствующие религиозному чувству и представлениям людей, живших в прошлом. Но нельзя также, преодолевая, отвергая устаревшие формы религии, отвергать само религиозное чувство. В нем человек сливается с самым возвышенным и великим, что есть на свете, и что можно именовать истиной мира или Богом, ибо, если множественность мира — это материя, то его единство — Бог.

Наука и философия приближают нас к пониманию того, чтоесть истина мира. Религия приближает нас к истине мира непосредственно и религиозное чувство — это чувство нашего слияния с нею.

16 января. Тезисы переписаны. Теперь написать бы по этим тезисам текст. Кроме того, мне хочется их продолжить — ближе рассмотреть религию как таковую, дать себе отчет о ее форме в сегодняшнем мире.

19 февраля.

Счастье и горе, борьба и победа, победа и поражение, нужда и довольство, призрак смерти, короче говоря, все испытанное и пережитое человеком, все это разные аспекты жизни и, строя свое миросозерцание под их ударами…

Я перечеркнул начатое потому, что эта мысль, высказанная в таком тоне, оказывается пошлым трюизмом. А мысль такая: мировоззрение, сложившееся у человека под влиянием тяжелой жизни, такое же закономерное дитя, как и мировоззрение, сложившееся под влиянием удач и успехов.