Вячеслав Лопатин - Суворов

Великий мастер войны был и хорошим психологом. Слабость характера непростительна для командира, отвечающего за жизни подчиненных, недопустима и для солдата. «Богатыри! Неприятель от нас дрожит, — говорится в «Науке побеждать». — Да есть неприятель больше богадельни: проклятая немогузнайка, намека, загадка, лживка, лукавка, краснословка, краткомолвка, двуличка, вежливка, безтолковка… От немогузнайки много беды! За немогузнайку офицеру арест, а штаб-офицеру от старшего штаб-офицера арест квартирный».

Во время бесед императрицы с Суворовым, несомненно, обсуждалась главная возмутительница европейского спокойствия — Франция. Екатерина, как и полководец, прекрасно знала историю и предрекала появление диктатора, к которому все политиканы, кричащие о свободе, братстве и равенстве, поползут на коленях, чтобы заслужить его милость. Суворов разделял эти оценки и соглашался с прогнозами, поэтому решительно отказался от предложения возглавить Персидский поход для наказания разорителя царства Ираклия II, считая его частным делом. Главной опасностью, грозившей бедствиями не только Европе, но и России, была Франция.

Ивашев вспоминает:

«В праздник Рождества Христова и Новый год Суворов должен был быть у Государыни, но всегда испрашивал увольнения от приглашения к Высочайшему столу.

Государыне угодно было принять во внимание привычную деятельность Фельдмаршала: поручила ему обозреть состояние всех тех укреплений по шведской границе, которые в 1791 и 1792 годах были устроены под его началом.

Зная привычку к деятельной жизни Суворова и к занятиям по военной части, Государыня озабочивалась, чем занять его. В январе он исполнил Ея поручение и в первой половине февраля 1796 года возвратился в Петербург, приметно скучал вне своей сферы, и как скоро Императрица поручила ему главное начальство Юго-Западной армии, немедленно оставил столицу и прямыми путями отправился в центральный пункт занимаемых мест ему подведомственными корпусами, — местечко Тульчин.

В июле 1796-го он получил секретное повеление составить шестидесятитысячный корпус по его собственному избранию из войск, под начальством его состоящих, и быть в готовности с первого повеления выступить за границу».

По пути в Тульчин он навестил Румянцева, жившего почти безвыездно в своем имении Ташань под Киевом. Сохранился весьма любопытный рассказ о встрече двух фельдмаршалов, записанный со слов Петра Григорьевича Корицкого, много лет служившего у Суворова старшим адъютантом.

Подъезжая к имению графа Петра Александровича, Суворов приказал остановиться и стал совещаться со свитой, может ли он теперь подъехать к крыльцу графского дома, чего прежде из уважения к нему никогда не делал. Все единогласно объявили, что теперь он имеет на то полное право как равный чином. Суворов поначалу возражал, ссылаясь на старшинство Румянцева, известность его заслуг, и, наконец, склонившись перед общим мнением, сказал: «Смотрите же, смотрите, чтобы вы не ввели меня в беду». Экипажи тронулись. Подле ворот усадьбы Суворов приказал остановиться, вышел из экипажа и проследовал к дому в полной парадной форме, со шляпой на сгибе руки. Красноречивая сцена свидетельствует о той всегдашней почтительности, которую питал к Румянцеву его гениальный ученик.

В дни встречи двух маститых русских полководцев в далекую Ниццу прибыл новый командующий Итальянской армией Наполеон Бонапарт со своим начальником штаба Луи Александром Бертье. 29 марта (9 апреля) 1796 года начался знаменитый Итальянский поход. В течение двух недель были разгромлены и выведены из борьбы пьемонтцы. Через месяц французы, разбив австрийцев, вступили в Милан. В их руках оказалась вся Ломбардия — богатейшая область Италии, подвергшаяся разграблению. Австрийцы бросили в Северную Италию новые войска, но их ждало поражение. На Рейне успешно действовали французские армии генералов Моро и Журдана.

Второго августа 1796 года, через две с половиной недели после разгрома Бонапартом австрийцев при Кастильоне, Суворов в рапорте Екатерине прямо ставит вопрос о походе в Европу: «Карманиольцы по знатным их успехам могут простирать свой шаг и на Вислу… Всемилостивейшая Государыня! Я готов с победоносными войсками Вашего Императорского Величества их предварить».

Екатерина и ее советники стремились не допустить, чтобы Франция подчинила себе итальянские и германские государства и создала враждебную России систему государств, в которую помимо упомянутых входили бы Швеция, Пруссия, Австрия и Турция.

В секретной инструкции посланнику в Вене графу А.К. Разумовскому Екатерина указывала: «Сегодня дело заключается в том, чтобы реорганизовать коалицию на других принципах, чем первую, поставив перед нею в виде единственной задачи — задачу принудить французов прекратить свои нашествия, отказаться от побед и вернуться к прежним границам».

Эти взгляды разделял и Суворов. «Турецкая Ваша война — нет, а принятца за корень, бить французов… От них она родитца, — читаем мы в письме Хвостову от 29 августа. — Когда они будут в Польше, тогда они будут тысяч 200—300. Варшавою дали хлыст в руки Прусскому Королю, у него тысяч 100. Сочтите турков (благодать Божия со Швециею): России выходит иметь до полумиллиона; ныне же, когда французов искать в немецкой земле надобно, на все сии войны только половину сего». Предвидение гениальное: в 1812 году император Наполеон, подчинив себе почти всю Европу, двинул в русский поход более пятисот тысяч человек.

Суворов тщательно готовился к походу. Дюбокаж вспоминал: «…когда не было военных дел, то фелдьмаршал проводил время в размышлении над географическими картами, над составлением планов кампаний. Также любил он следить по карте бывшие походы всех полководцев, известных нам по истории. Рожденный завоевывать, он постоянно был занят военными соображениями. Я не сомневаюсь, что он составлял планы кампаний для всех частей света». Конечно, последняя фраза — явное преувеличение. Правильнее было бы сказать, что Суворов внимательно изучал театры возможных войн и прекрасно ориентировался в военно-топографической обстановке. Но в 1796 году главное внимание было обращено туда, где продолжалась война второй коалиции с Францией. Адъютант Суворова Столыпин вспоминал:

«В иностранных газетах 1796 года писано было, что генерал Моро окружен Австрийскими войсками и что он как будто в западне. — В них всё объяснено было обстоятельно, сказаны имена Австрийских генералов, сколько у кого войск и как они расположены. Фельдмаршал приказал мне отнести газеты к инженерному полковнику Фалькони, чтоб он по сим известиям начертил план и статью из газет перевел на Русский язык, и когда будет всё готово, то, поставя палатку в саду, после вечерней зари пригласить туда всех Генералов на чай.