Михаил Кузмин - Дневник 1905-1907

1_____

Ходил в библиотеку, денег ни гроша, переезжаю в другую комнату. Вечером был у Дягилева. Там были Бенуа, Аргутинский, Серов и Нувель. Приехал Рябушинский. Таврида сияла, когда я проходил мимо. Дягилев ужасно мил, хотя и сообщил мне, что мой студент, за которым и он бегал уже года 2, — Поклевский-Козел, имеющий 4 миллиона и равнодушный к этому вопросу. Рассказывал про гимназиста Руслова в Москве, проповедника и casse-téte, считающего себя Дорианом Греем, у которого всегда готовы челов<���ек> 30 товарищей par amour, самого отыскавшего Дягилева etc. Возможно, что вместе поедем в Москву.

2_____

Чуть встал, приплелся Павлик. Quel type! Стал разбирать книги, вдруг стук в двери — Рябушинский. Просидел 1 ч. 20 м., очень любезен и т. д., заказал мой портрет Сомову. Просил меня стихов о Венецианове {863} . У Сережи же были Тастевен с Чулковым. Балет был не плох номерами двумя-тремя {864} ; бесподобна Павлова; был Курбатов; была в ложе настоящая Таис, подле которой все казались тетушками. Она была одна, в громадной rose forée шляпе, в драгоценн<���остях>, и молча печально смотрела. В «Вену» пришли Тастевен, Гога, Потемкин и Нувель из la princesse {865} .

3_____

Кто-то приходил, когда я еще спал; из «Перевала» прислали аванс, тот же почтальон, что на Суворовском. Поехал купить кое-чего к вечеру; без меня был Наумов, какая досада! какая жалость, где его найти? Все прибрал в комнате. Пришел Потемкин, Сережа и Нувель, приходил Костя звать меня наверх. Марья Мих<���айловна> в оживлении и волнении, что не видела Рябушинского, вся в «Руне», в «Орах» и т. п. Костя очень вырос и стал похож на Юсина. У нас читали разные вещи, пили чай, сидели на диване. Первый вечер на новом месте.

4_____

Письмо от Сологуба, обиженного на «Карт<���онный> домик»; ответил как следует {866} . Ездил в почтамт отправлять книги Соколову и рассказ в «Столичное утро» {867} . Написал письма Наумову. Приплелся после обеда Павлик; что мне с ним делать? Сейчас же вышел, чтобы, зайдя за Сережей, идти к Ремизовым. Они живут в двух больших комнатах, ходят молодые люди, студенты, играют цыганские песни, вальсы. Одевались идти ко мне. Все такие же. Ремизов читал новый рассказ, я — стихи. Т. к. утром я потерял 10 р. и был давно не мыт, то решил истратить и остаток, пойдя в pays chauds. Потому я торопился. Простился на Невск<���ом> с Сережей и было в 9<-ю> л<���инию>, но, увидя, что 11 час. уже, повернул на Конюшенную, посмотреть Алексея. Лучший лицом, чем Степан, он безучастен, непредприимчив, печален и грубее телом и кожей. Девы еще не совсем спали. Вот без денег опять, но чист и более бодр, имею папиросы, сыр и печенье. И марки в изобилии. Писать письма, произведения, se tenir coït [276]. Начну «Ореста». Когда же увижу Наумова?

5_____

Не дождавшись Ремизова, на последний полтинник в 2 ч. поехал в «Шиповник». Потемкин, выходящий оттуда, сказал, что Гржебина нет, что и подтвердила Коппельфраулейн и какой-то невежливый господин, сидевший там же. Я не уверен, что Гржебин не прятался. На Невском попал в обьятья Павлика, видевшего вчера Сомова в Тавриде. Оказывается, он был вчера у нас, потом, не нашед ничего в Тавриде, встретил Нувеля и Гричковс<���кого> на Невском и зашел с ними в Café Reiter. У Нувеля было очень мило: 3 плана: 1) журнал, где редактором был бы Дягилев, 2) общество вроде Гафиза, без Ивановых, наше, 3) дело Наумова, — довольно для начала. В «Бирж<���евых> ведом<���остях>» Брешко-Бреш<���ковский> уже изображает Валентина {868} . Вечером застал у Renouveau С<���ергея> Павл<���овича>, играющего «Бориса». С ним поехал в карете к Бенуа. Нувель, кажется, подозревает, что я неравнодушен к Дягилеву. У Бенуа были еще Аргутинский, надутый Сомов и Черепнин. Играл «Куранты», видел Дягилева, болтали, смеялись. Завтра пойдем открывать новое Café, в пятницу к Нувелю, где будет Птичка, в понедельник к Сомову, во вторник ко мне. Вчера у меня был Ю. Верховский, сегодня Ремизов.

6_____

Утром явился злополучный Павлик, принесший «Весы» и печальное письмо от сестры. Думая от него отвязаться, зашел к Чичериным, уезжающим сегодня же в Монрепо. Они укладывались при мне, дружественные и радушные. Завтракал, болтал, поехал с Ник<���олаем> Вас<���ильевичем> по дороге в Сенат. В Мошковом встретил Поклевского-Козла, повернувшего на Мойку, очаровательного и равнодушного. В «Супаннике» Гржебина опять не оказалось {869} . На Невском попал опять к Павлику, караулившему меня. Что за наказанье! он хныкал и приставал. Насилу отстал. Швейцару велел его не пускать. Дома пришел Юраша, читал стихи, пил чай, пыхтел и жаловался. Пописав и прочитав «Весы», после обеда отправился к Сереже. Тот кончил свою статью, ждет Нину Петровскую {870} . Теперь я знаю, как зовут сапуновского Амура, — Чурикин. Он написал в «Весах» статью о моск<���овском> балете, описывая красоту танцоров с красноречием настоящей тетки {871} . Café, оказывается, открывается только 8-го. Сомова не дождались и пошли втроем в Рейтер. Скука в этом café адская. Меня ангажировал Толстой, знакомя со своей дамой и делая художественные справки. Пошатавшись по Невскому, встретив Аргутинского из Алекс<���андринского> театра; пошли к Дягилеву. Там вся комиссия была в сборе: Шаляпин, Головин, Санин и т. д. Шаляпин интересен, хотя и похож на Гогу Попова. Смешон и остроумен. Говорит, что у баритона Смирнова такое лицо, будто он им несет яйца. Оставшись втроем, беседовали о Наумове, о любви, о журнале, о моей музыке. Дягилев завтра не едет в Москву, а прямо в воскресенье или понедельник в Венецию. Что же Виктор-то нейдет ко мне? я сам о нем соскучился, хотя это — не passion, a intrigue [277]и желание добра Нувелю, или, м<���ожет> б<���ыть>, Дягилеву? Сам же я все без романа, пронзенный платонически Козлом, мечтая о московских. Очень надеюсь, что с Мейерхольдом приедет Сапунов.

7_____

Утром поехал в «Шиповник», застав там Гржебина, Билибина и Ритмана. Гржебин денег не дал, говорил, что книга продалась немного, будут к 20-му. Оказывается, студ<���ент> Бегун, написавший вослед меня гомосексуальный роман и через Фогеля пославший его в «Шиповник», получил письмо от Ритмана: «Не те же ли они Фогель и Бегун, что были в Парижском университете?» Что же он — тоже тетка? Торопился домой, думая застать Ремизова, но его не было. Сидел Добужинский, сказавший, что Серов нарисовал на меня карикатуру. Памятники в «Сер<���ом> волке» рис<���овал> Городецкий. Выпив очень крепкого чая, поиграл Шуберта и стар<���ых> французов. Барышня, все еще страдающая носом, не выходила к обеду; рано пошел к Нувелю, зашедши в парикмахерскую и за папиросами. У В<���альтера> Ф<���едоровича> еще никого не было; попели «Figaro», болтали. Пришла Птичка, больше мне понравившаяся теперь. Пили чай, болтали, опять играли Cimarosa, «Figaro» и Шуберта. Сомов не пришел; он дуется за что-то на меня. За Дягилева? Я все время думал, вдруг без меня был Наумов? Пошли вместе, я проводил Фогеля до дому, откровенничая и, м<���ожет> б<���ыть>, ухаживая, он был тоже достаточно откровенен. Звал его к себе. Виктора не было. Очень кашляю.