Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед

Почему Демидов осваивал производство меди так медленно и трудно? Причин было несколько.

Металлургия меди в сравнении с имевшей в России к тому времени примерно 85-летнюю историю доменной металлургией была делом относительно новым. Правда, первое медеплавильное предприятие в России — Пыскорский завод на притоке Камы речке Камгорке — было построено еще в 1634— 1635 годах, то есть одновременно с первыми доменными Тульскими (Городищенскими) заводами [229] Курлаев Е. А., Манькова И.Л. Освоение рудных месторождений Урала и Сибири в XVII веке: у истоков российской промышленной поли тики. М, 2005. с. 243. . Тем не менее полноценной медеплавильной промышленности в России в XVII веке не возникло. Поскольку не было стабильно работающих заводов, не было (или остро не хватало) специалистов.

Занявшись наконец промышленной выплавкой меди, наладить ее Демидов смог не сразу. Об этом свидетельствуют, в частности, письма В.И. Геннина, весьма осведомленного и высококвалифицированного специалиста, посланного на Урал, чтобы, помимо прочего, «подтянуть» там казенную и присмотреть за частной металлопромышленностью. В обширном послании императору от 15 февраля 1723 года, отправленном с казенных Уктусских заводов, Геннин, между прочим, упоминает и медную руду, которую «Демидов у себя на заводах (вероятно, на пущенном за три месяца до этого Выйском. — И. Ю.) плавил собою». По словам Геннина, в получавшемся сплаве «железа выходило много». Демидов пытался разделить медь и железо переплавкой, но они разделялись у него «с великою трудностию, и от того угару было много, и веема неприбытна». Геннин ранее уже сообщал об этом царю и даже послал ему кусок такого сплава. Теперь он забрал у Демидова 500 пудов руды и переплавил ее на Уктусских заводах «по саксонскому». Результат оказался более удачным: «…по сплавке явилось в выходе медь чистая без железа, толко самое малое число железа в последнем верхнем слою меж пеною явилось». Геннин, как представитель казны, которому положение дел на частном заводе в данном случае было не менее важно, чем на государственном, помог Демидову освоить более совершенную технологию: взял у него человека для обучения «как печи для плавки меди делать и медь по саксонскому плавить, чтоб Демидов для государственной Вашего величества ползы мог медное дело распространить» [230] Геннин В. Уральская переписка с Петром I и Екатериной I. Екатеринбург, 1995. № 18. с. 84. Близкий текст в рапорте Геннина в Кабинет от того же числа (Там же. № 17. с. 64—65). .

Итак, помимо уже названных причин делу мешали сложности в переработке местных руд? Демидов, получается, просто не умел их переплавлять из-за особенностей состава? Но отчего не подготовился, не научился загодя? Почему за «науку» взялся только при Геннине, то есть не раньше 1722 года, а не в упомянутых 1705, 1707, 1709-м?

Чтобы ответить на эти вопросы (а какие-то — снять), нужно вернуться к тем годам, пока Демидов только еще устраивался на Урале.

Если верно, что главной задачей, которую он первоначально ставил перед собой в Кунгурском уезде, где начинается история его меди, была не организация там ее производства, а закрепление в перспективном районе с вытеснением оттуда конкурентов, то высококвалифицированные медеплавильные мастера в то время были ему еще не нужны. Для организации промышленной плавки меди он пока еще не имел ни материальных, ни других ресурсов. Черная металлургия была привычнее и обещала более быструю прибыль. А в технической осуществимости медной плавки он в то время сомнений, вероятно, не имел. Плавил же ее, пусть и в сравнительно небольших количествах, Федор Молодой.

Здравый смысл подсказывает, что, вступая с ним в борьбу за кунгурскую медь, Никита какие-то опытные плавки на местной руде тоже провел. Есть два свидетельства этого.

Первое давно известно. В Нижнетагильском музее стоит медный стол с надписью: «Сия первая в России медь отъ искана в сибире бывшим комисаром Никитою Демидовичем Демидовым по грамотам ВЕЛИКАГО ГОСУДАРЯ И ИМПЕРАТОРА ПЕТРА ПЕРВАГО в 1702 1705 и 1709 годах. А из сей перво выплавленной российской меди сделан оной стол в 1715 году» [231] В публикациях эта надпись часто цитируется с разночтениями. Приведенный текст сверен с оригиналом. .

Если верить этой надписи, первая, вторая и даже третья медь была выплавлена Демидовым задолго до пуска Выйского завода. Где же именно?

Правда, некоторые детали в тексте настораживают [232] На это обратил внимание тагильский краевед К.Ф. Ляпцев (Ляпцев К Ф. Загадка медного стола //Уральский следопыт. 1983. № 5; Он же. Загадки медного стола //Тагильский краевед: Альманах. Нижний Тагил, 1992). . Например, именование Петра «императором». Этот титул был поднесен ему от Сената 22 октября 1721 года в связи с окончанием Северной войны. Надпись, следовательно, не 1715 года, а самое раннее — конца 1721-го. Второе: именование самого Никиты «бывшим комиссаром». Комиссаром он оставался до конца жизни, о чем прямо сказано в эпитафии: «…был в том чину даже до часа смертнаго». С учетом этого прилагательное «бывший» следует связывать не с комиссаром, а с его именем. Другими словами: надпись подразумевает, что комиссара Никиты Демидовича Демидова нет в живых. Датировка еще более отодвигается — к самому концу 1725 года, а то и к более позднему времени.

Итак, надпись была сделана позже событий, о которых в ней говорится. Но признания этого факта еще недостаточно, чтобы утверждать, что стол — «фальшивый» (в том смысле, что изготовлен после года, указанного в надписи). Сделать стол могли действительно в 1715 году, надпись же появилась позже.

Е. А. Курлаев недавно обнаружил еще одно интересное свидетельство самого Никиты, касающееся ранних его опытов с выплавкой меди. Речь идет о доношении заводчика в Берг-коллегию, относящемся к ноябрю 1723 года. Как можно из него заключить, прибывший на Урал Геннин крайне низко оценил медеплавильные достижения Демидова: заявлял, пишет Демидов, «что из медной руды медь плавить не знаю, и мастеpa такого у себя не имею, который бы мог разделить медь с железом, и будто я тому медному делу охоту и старание не прилагаю». Опровергая эти «не знаю», «не имею» и «не прилагаю», Демидов сообщил: «Для медеплавильного дела построил я заводы. И на оных заводах зделано было у нас для плавки медных плавильных печей 10 и более. Да на старом железном заводе и на руде — 15 печек» [233] РГАДА. Ф. 271. Оп. 1. Д. 628. Л. 152 (цит. по: Курлаев Е. А. Загадки медного стола и начало производства меди на заводах Никиты Демидова // 9-е Татищевские чтения. Екатеринбург, 2012. с. 40). .

Разберемся с географией. По словам Демидова, печи строились на специализированных медеплавильных заводах, на «старом» железном заводе и «на руде». Железный завод — несомненно, Невьянский. Медеплавильные… Е.А. Курлаев высказывает предположение, что подразумевается предприятие в Кунгурском уезде. Печки «на руде», по его мнению, — на речках Вые или Ревде. Вывод: «25 медеплавильных печей были построены Демидовыми еще до появления Выйского завода». Полагаем, однако, что в список адресов можно по формальным признакам включить и Выйский завод, — ничто не мешало предположить, что именно он (вариант: также и он) подразумевался в том месте письма, где Никита говорил о заводах «для медеплавильного дела».