Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед

Демидову оставалось только ждать. Шемберг и Берг-компания на Гороблагодатских заводах хозяйничали недолго. «…Паки все оное уничтожено, — вспоминал Татищев. — Шомберг за похищение многой казны арестован, и учинена паки по-прежднему Берг-коллегия». Гора Благодать и Кушвинский завод при ней через три года после приватизации, 7 апреля 1742 года, указом императрицы Елизаветы Петровны были возвращены в казну. В 1744 году на заводе дополнительно к производству железа началась выплавка меди [621] Холодова Л. С, Рукосуев Е. Ю., Шапошников Г Н. Указ. соч. с. 287. .

Но Демидову это богатство так и не досталось.

К 1739 году Акинфий, можно думать, уже смирился с невозможностью получить гору «железной руды, которой во всей Сибири лучше нет». Когда Благодать передавали Шембергу, он был погружен в другой проект, алтайский, имевший еще большую перспективу. Лапландия и железная гора на Урале связали Шемберга, не позволив оценить то, что происходило в Приобье.

Получив в конце февраля 1737 года распоряжение Томские заводы «отдать ему, Демидову, по-прежнему немедленно», горные власти послали из Екатеринбурга указ на Алтай: передать его приказчикам «или кто от него пришлетца» Колывано-Воскресенский завод «со всеми припасами». Казенная плавка меди на нем была остановлена 15 мая. Началась передача имущества. Горное начальство покинуло завод и переехало в Томск.

Этим закончилось первое «взятие» алтайских заводов Демидова в казну. Начался новый период их истории, с которым связано дальнейшее их развитие.

Как ранее упоминалось, императрица резолюцией от 12 ноября 1736 года предоставила Демидову преимущество в пользовании рудными местами. Ему предписывалось отвести рудники, «сколько по препорции ево заводов потребно», а в том, что оставалось сверх «препорции», повелевалось «дать волю и другим». Полной монополии на добычу и переработку алтайских руд он не получил. Государственной пользы в этом в Петербурге не усмотрели, поскольку, как отмечалось в резолюции, удобных мест для строительства заводов в этих краях «довольно». Это решение дополнительно мотивировало Акинфия строить новые заводы: кроме рудников, от которых во многом зависела перспектива, он получал и потенциальных конкурентов — фантом, побуждавший к ускоренному развитию.

Передача завода продолжалась до конца лета 1737 года. Но сразу приступить к строительству нового предприятия Демидов не смог — отсутствовал плотинный мастер. Такой, собственно говоря, имелся, но в годы «взятия» его перевели: отправили на берега Енисея строить казенный завод в Красноярском уезде. Требовалось обеспечить ему замену, а ближе Якутска никого подходящего не нашли.

Добравшись наконец до Алтая, мастер приступил к работе осенью 1739 года. Ранее присмотренное место на Бобровке он забраковал, пришлось искать новое. Оно было найдено неподалеку — всего в 15 верстах ниже по Оби, близ устья реки Бар-наулки. Строительство Барнаульского завода началось 28 сентября. Расчищалось место, заготавливались материалы, весной приступили к сооружению плотины [622] Бородаев В. Б., Контев А.В. Указ. соч. № 26, 27. с. 126—129. Авторы высказывают предположение, что по протяженности (245 саженей) барнаульская плотина была «крупнейшим для того времени гидротехническим сооружением России» (Там же. с. 154). Едва ли это так: длина тульской плотины в 1730-х гг. составляла более 230 саженей, а во второй половине 1740-х достигала 375 саженей (Юркин И.Н. Тульский завод Демидовых. с. 153). . Потом строили медеплавильные печи и гармахерские горны.

Демидов просил позволить возвести вокруг завода деревянную крепость, вооруженную чугунными пушками. В сентябре 1741 года правительница Анна Леопольдовна такое разрешение дала с указанием строить ее по образцу той, что стояла в Кунгурском уезде «при его ж Демидова заводе». Создавать укрепления и вооружаться Акинфий должен был на собственный счет. Впрочем, отливать хорошие пушки Демидовы научились давно, при необходимости их делали даже в Туле.

Еще в 1738 году Генералберг-директориум разрешил приписать к Колывано-Воскресенским заводам до двухсот дворов государственных крестьян. Приписали с задержкой — только в 1740-м. Акинфий получил более тысячи душ, подневольный труд которых обходился дешевле вольнонаемного. На другой год дали разрешение на приписку к строившемуся Барнаульскому заводу еще 300 дворов. Фактически он получил 200, но дело все же пошло быстрее [623] Бородаев В. Б., Контев А.В. Указ. соч. № 28, 29, 33. с. 127, 161, 164, 165, 170. .

Кроме трудностей со специалистами и работными людьми были, возможно, и другие причины, тормозившие строительство второго алтайского завода Демидовых. На нем попытались реализовать усовершенствованную технологию плавки, а посланный на Алтай ее создатель старообрядец Родион Набатов (о нем ниже) долго находился под арестом [624] Байдин В.И. Новое о Р.Ф. Набатове и его окружении (предварительные заметки) //Общественная мысль и традиции русской духовной культуры в исторических и литературных памятниках XVI—XX вв. Новосибирск, 2005. с. 339. .

Барнаульский завод строили без малого пять лет. Он заработал в 1744 году — 5 июля началась плавка в гармахерском горне, 8-го пустили первую рудоплавильную печь. В том же году были пущены еще один горн и печь. Затем дело заглохло — за год, оставшийся до смерти Акинфия Демидова, строительство новых объектов не продвинулось дальше фундаментов.

С Колывано-Воскресенского завода, где работало семь печей и не было ни одного гармахерского горна, примерно половина черной меди поступала для очистки по-прежнему на заводы Среднего Урала, тогда как остальное — на Барнаульский завод. В первый год его работы на нем выплавили 750 пудов чистой меди и 850 пудов черной. Это, конечно, немного. На Колыванском заводе в лучшие годы чистой выплавляли до трех тысяч пудов [625] Бородаев В. Б.} Контев А.В. Указ. соч. № 36, 37. с. 169, 170. . Но это, казалось тогда, было только начало. Между тем до полной остановки нового завода оставался всего год.

С медью дело постепенно налаживалось. Но в тени алтайской меди долгое время таилось серебро.

Сыскать серебряную руду обещал Петру I еще отец Акинфия. Царь напоминал об этом, ждал известий об открытии. Не дождался.

О присутствии серебра в алтайской руде достоверно стало известно в 1726 году, когда в доставленном Акинфием образце ее обнаружил пробирер Иван Шлаттер. Правда, содержание в нем драгоценного металла было вдвое меньше, чем в то время считалось приемлемым для промышленной разработки месторождения. Прямых последствий открытие не имело, но Акинфий результат шлаттеровских опытов мимо внимания не пропустил.