Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

Унсет волновали судьбы многих людей, она знала, что в Финляндии дела обстоят неважно. Ей очень хотелось разузнать о том, что сталось с тремя финскими малышами. Ей уже ответили, что Гуманитарную помощь от нее получили. Правда, она ничего не знала о судьбе своего финско-шведского друга, писателя Ярла Хемйера.

Верит уже отслужила год секретарем у Сигрид Унсет, W срок ее контракта истек, Ханс служил в Лондоне. Ей пришлось самой справляться с повседневными проблемами, стряпать и стирать. Она все реже прогуливалась от дома до Публичной библиотеки, вообще свела число своих контактов и хлопот до минимума. И ей удалось наконец сдать рукопись первой книги и приступить к работе над следующей.

7 декабря 1941 года японская авиация атаковала Перл-Харбор. Через некоторое время и Италия, и Германия объявили войну США. Сигрид Унсет теперь часто повторяла в своих статьях и докладах: американцы должны признать, что у них «абсолютно искаженные представления о том, что произошло в Норвегии» [732] Jf. forordet til norsk utgave av Tilbake til fremtiden. . Но попала ли она в десятку книгой «Возвращение в будущее», в которой она так много места уделила описанию убожества советского быта и восхищалась японской культурой?

Уилла Кэсер уже многое слышала о путешествии Унсет через Советский Союз. В конце концов, она пересекла всю огромную страну и пробыла в Москве четыре дня. Она весьма критически и даже с издевкой описывала жизнь в стране Советов. «Люди здесь — и в центре города, и на окраине — были одинаково плохо одетыми, небритыми, одинаково непричесанными, неухоженными» {104} 104 Унсет С. Возвращение в будущее. С. 77. , — писала она [733] Tilbake til fremtiden, s. 84. . Уилла Кэсер не сомневалась в искренности и правдивости ее заметок, но резкая критика в адрес Советского Союза и восхищение Японией оказались очень некстати. На страницах книги она также размышляла о всевозможных альянсах и ополчалась против всеобщего врага. И Кэсер, и Кнопф хотели, чтобы она немного исправила текст, но никто не рискнул ей это предложить.

— А что с заглавием, не могли бы вы предложить ей изменить его? — спросила Кэсер их общего издателя.

— Прекрасная идея! Только попробуйте сначала вы! — с усмешкой ответил Альфред А. Кнопф [734] Harbison 1996, s. 230. .

Унсет много писала о своей личной драме, и публика восприняла книгу как исповедь. После гибели сына Сигрид Унсет нашла в себе силы жить дальше, она внимательно следила за ходом войны. И это безоговорочно покорило читателей. «Каждое утро, раскрыв газеты и прочитав военные сводки, по дороге на утреннюю мессу в маленькую доминиканскую часовню на улице Линнея, я размышляла об одном и том же: как хорошо, что Андерсу не довелось увидеть все это» [735] Tilbake til fremtiden, s. 58. {105} 105 Унсет С. Возвращение в будущее. С. 58. .

Американские читатели убедились, что Сигрид Унсет питает ненависть ко всему немецкому, и с этой ненавистью ее сын Андерс сталкивается уже в двенадцатилетнем возрасте. Впрочем, сама она объясняет это чувство идейно-историческими и психологическими причинами: «В наиболее важных проявлениях немецкого духа, являющихся составной частью европейской культуры в эпоху Реформации и в эпоху романтизма, всегда доминировали черты шизофрении и маниакально-депрессивного психоза. Лютер был психопатом, психопатами были и почти все „герои“ Реформации, по крайней мере многие из них были психопатами, самоубийцами, самозабвенными эгоистами, мечтателями и чахоточными больными, сосредоточенными на своем драгоценном „я“; ведь именно таковы все их великие поэты, если мы обратимся к наиболее значительным фигурам эпохи романтизма. Если мое мнение справедливо, то получается, что именно страх умереть или впасть в безумие стимулирует талантливых людей на создание шедевров. Таким образом, угроза ранней смерти или безумия является необходимым условием для того, чтобы немецкое дарование получило свое развитие и его достижения превысили средний уровень» [736] Tilbake til fremtiden, s. 197. {106} 106 Там же. С. 160. .

Отдельные главы были переложениями уже опубликованных статей, как, например, статья о побеге, которую она послала в информационный отдел американского военного департамента под заглавием «Весна 1940-го в Норвегии» [737] «Norsk vardag april 1940», Sjømennenes jul 1941. . Но рукопись вернули: «К сожалению, мы не можем использовать материалы, которые Вы так любезно нам выслали», — гласил ответ [738] Brev fra Defense saving staff, 10.8.1942, NBO, MS. fol. 4235. Перевод на норвежский Сигрун Слапгард. . Впрочем, то, что статью отвергли, только распалило ее — ей просто необходимо было публично высказаться.

— Когда я прибыла в Сан-Франциско в 1940 году, я не сомневалась, что немцы нападут на США, однако 15 месяцев спустя Перл-Харбор атаковала Япония, — сказала Унсет в студии Си-би-эс 14 февраля 1942 года.

— Нужно ли воспитывать в детях ненависть к врагу? — задавала она риторический вопрос. — Нет, конечно, но зло в лице немцев и японцев само позаботится об этом.

Норвежские дети возненавидели оккупантов, уверяла Сигрид Унсет, и с этим ничего не поделаешь:

— Норвежские дети никогда не забудут, как обращались с их родителями и наставниками, они не смогут этого простить.

Впрочем, она не была одинока в своей ненависти к Германии. Многие, и не только в США, разделяли ее чувства. Ее резкие высказывания находили живейший отклик в кругах, близких к президенту Рузвельту. В числе ярых антифашистов оказался и министр финансов Генри Моргентау. В определенных кругах взгляды Сигрид Унсет не считали экстремистскими, ее воспринимали как очевидца нацистских преступлений. Она все чаще выступала по радио, и ее выступления становились все более откровенными. Например, когда она описывала немецких женщин, завербовавшихся в качестве волонтеров, с прикрепленными на куртках табличками «Helferinnen vom Dienst» {107} 107 Добровольная помощница (нем.). . Но сокращение HvD могло иметь и другое значение, считали жители оккупированных стран:

— В Норвегии мы их называем «немецкими шлюхами», — рассказывала Сигрид Унсет.

Она повторяла, что и Гитлер, и Сталин низвели «матерей до уровня свиней, превратив их в производительниц солдат и палачей для государственной скотобойни» [739] «Vi står på felles grunn», 1942, NBO, MS. fol. 4235. .

9 апреля 1942 года Унсет выступила перед большой аудиторией в Карнеги-холле в Нью-Йорке. Она не уставала повторять, что, согласно давней норвежской традиции, общество должно строиться на законах. Это отражено и в памятниках литературы:

— Исландские саги о семейных распрях и убийствах — вовсе не истории об обществе, где попирают законы. <���…> Стремление норвежцев к закону и справедливости красной нитью проходит через всю нашу историю.