Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

Есть в книге сцены с Моссе — здесь Сигрид называла ее Туллой и вспоминала о ней с теплотой и нежностью. Она писала и о своем любимце Андерсе. Чувства кипели и бурлили, переливались через край. Для Сигрид Унсет, которая поклялась никогда не предаваться сантиментам, это было настоящее искушение. Удалось ли ей найти золотую середину? Не слишком ли она идеализировала свое прошлое? Об этом она размышляла, когда на несколько секунд отрывалась от печатной машинки, а потом снова продолжала неистово печатать. Дойдя до 162-й страницы, до сцены, где она убеждает Ханса, что им следует уехать с сетера и окунуться в реальную жизнь, она отложила рукопись. Она размяла заболевшие кончики пальцев и выкурила пару сигарет на веранде. Интересно, как сейчас обстоят дела в Бьеркебеке, как они там, Матея и Фредрик Бё, как друзья ее детей? И вообще, что станет с Хансом? В письмах к друзьям и родственникам она с гордостью писала, что Ханс с нетерпением ждет, когда же он сможет наконец приступить к операции по «избавлению Норвегии от паразитов», но в глубине души все же сомневалась: ведь Ханс так жизнелюбив, действительно ли он стремится на линию огня или все же предпочитает веселую жизнь в Лондоне?

«И все же, несмотря ни на что, я написала здесь две книги, я уж молчу о том, что мне приходится здесь заниматься еще и массой самых разных мелочей, — написала она Рагнхильд, когда закончила книгу. — Вероятно, все же я поступила правильно, уехав из Норвегии. Конечно, прежде всего, я сделала это ради Ханса» [744] Brev til Ragnhild, 11.6.1942, NBO, 742. . Мысль о том, что она когда-либо вернется в Бьеркебек, теперь казалась ей почти нереальной [745] Brev til Ragnhild, 15.10.1941, NBO, 742. .

Унсет снова завела альбом для эскизов. Снова она путешествовала в свое прошлое. Не только в детство своих детей, но и в свое детство. Она рисовала серые горные вязы, кизиловые деревья и другую американскую флору. Она нашла друзей по прогулкам, которые напоминали ей о ее школьной подруге Эмме Мюнстер, она собирала гербарии, руководствуясь опытом Линнея, как в детстве, делала зарисовки в альбоме. За короткое время она собрала 18 из 25 сортов растений в Массачусетсе. Она собиралась работать над продолжением книги «Одиннадцать лет», а также начать давно запланированную биографию Линнея.

«С годами мое стремление написать биографию Линнея, о которой я уже упоминала, стало еще более непреодолимым… <���…> Между прочим, народ посылал ему образцы всего того, что находил в округе. Он ведь был настоящим королем в своем королевстве — его владения простирались повсюду, где только на земле были растения» [746] Til Ragnhild, 12.9.1941, NBO, 742. .

Унсет любовалась Беркширом, ей очень нравились местные пейзажи — низкие холмы и две большие реки: «„Наша“ река, или, скорее, ручей, ведь она не очень большая, называется Конкапот, она прокладывает свой извилистый путь вниз, к реке Хоусантоник, а гостиница, где я живу, находится прямо на берегу этой речки. Здесь много лесов, в основном лиственный лес, иначе это место сильно смахивало бы на Норвегию, а сейчас, по осени, все холмы переливаются желтыми, красными и коричневыми красками на фоне редких хвойных вечнозеленых деревьев. Здесь, в Америке, настоящие девственные леса, и к тому же гигантские…» [747] Brev til Stina Paasche, 21.10.1941, NBO, 348. Она даже чувствовала угрызения совести за то, что ей выпал этот долгий безоблачный отдых, который продлился все лето и до глубокой осени.

— Мы стремились воспитать детей так, чтобы они могли взять на себя ответственность за свою собственную жизнь и были готовы также взять часть ответственности за свою страну, — звучал в эфире голос Сигрид Унсет [748] Red Network, 18.11.1942. Перевод на норвежский Сигрун Слапгард. .

На завтраке в честь Недели детской книги она произнесла речь, которая транслировалась в рамках рекламной кампании по продвижению ее последней книги: «Счастливые дни в Норвегии». Предоставить детям максимальную свободу — таков ответ немецкому стилю мышления.

«Немецких детей с незапамятных времен приучали держаться вместе, как поросят под свиноматкой. Рядом с нашими детьми мальчики и девочки Гитлера выглядят как поросята, которых лишили права иметь свои собственные обязанности и радости» [749] Red Network, 18.11.1942. Перевод на норвежский Сигрун Слапгард. .

Альфред Кнопф, несмотря ни на что, радовался, что ее последняя книга вернула ее в лоно литературы, и все же его огорчал агитаторский пафос Сигрид Унсет. Он считал, что произносить подобные речи — ниже ее достоинства, хотя он и сам был евреем и убежденным антифашистом.

После выхода книги «Счастливые дни в Норвегии» Сигрид Унсет получала множество писем от своих юных читателей, в основном школьников. Их попросили дать книге критическую оценку. В целом книга их не захватила, а самым занимательным персонажем юные авторы писем, кстати, считали именно Ханса.

Согласно одному из двух условий продвижения ее книги на американский книжный рынок, Унсет была обязана общаться с прессой — с фотографами и журналистами. И это тяготило ее больше всего. Пока репортеры налаживали оборудование и бесцеремонно шныряли по ее апартаментам в отеле «Маргарет», она все же выкраивала время, чтобы присесть и настрочить пару писем: «Позволять фотографировать себя сутки напролет, по утрам и вечерам — такая пытка, нет ничего Страшнее», — жаловалась она сестре, подчеркивая, что она «busy as a beaver » [750] Brev til Ragnhild, 10.11.1942, NBO, 742. {108} 108 Трудится как бобер (англ.). .

Этой осенью, к семидесятилетию короля Хокона, президент Рузвельт преподнес Норвегии подарок — противолодочный корабль «Хокон VII» для защиты норвежских судов, направляющихся в Атлантический океан. 16 сентября 1942 года Рузвельт и кронпринцесса Марта стояли на борту корабля. И Рузвельт сказал: «Берите пример с Норвегии!» Он имел в виду, что Норвегия показала всему миру, как нужно сражаться против немцев:

— Если кто-то считает, что этой войны можно было бы избежать, — посмотрите на Норвегию!

— Если кто-то сомневается в том, что весь демократический мир жаждет отстоять свою свободу, я повторю — посмотрите на Норвегию, — продолжал Рузвельт.

Эта акция началась с того, что Карл Юаким Хамбру от имени Норвежского общества обратился к президенту Рузвельту с просьбой выделить деньги на памятный подарок королю Норвегии [751] Hambro 1984, s. 240. . Сигрид Унсет и сама была членом правления Норвежского общества и восприняла и эту речь, и этот подарок как личную победу. Она по-прежнему задавала себе вопрос: можно ли было сделать что-нибудь еще? Почти два года она мужественно опровергала искаженные представления американцев о том, что норвежцы не желают противостоять врагу. Она активно боролась с закоснелыми стереотипами восприятия норвежцев как «провинциальных увальней, чьи бабушки прядут пряжу, а сами они только и делают, что ждут писем из Америки к Рождеству и все такое» [752] Brev til Astri Strømsted, 13.11.1942, NBO, 348. .