Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

Поске написал в «Тиденс тейн» хвалебную рецензию на «Венец». Там он помимо прочего заявлял, что Унсет этой книгой опровергала свое высказывание. Совершенно очевидно, что именно материал, тема позволили в полной мере раскрыться ее таланту. Здесь она нашла свою среду, свое время, «получила гораздо большую свободу для своего богатого воображения», считал Поске [326] Edda, hefte 6, 1975. . В начале 1921 года, когда Фредрик Поске получил письмо Сигрид Унсет, его работа над второй книгой о Снорре была в самом разгаре. В этой связи он даже попросил писательницу прислать свой доклад о Святом Улаве. Она, со своей стороны, нуждалась в подробных ответах на вопросы, связанные с продолжением истории Кристин.

Она дает краткий пересказ предполагаемых событий. Следующий том должен стать последним. Но еще в прошлом году ей пришлось изрядно помучиться с разбухшим материалом, и в итоге роман стал значительно длиннее, чем она предполагала. Судя по всему, в первоначальном плане Эрленду выпадала довольно неприглядная роль [327] Edda, hefte 6, 1975. . «Меня очень порадовала Ваша рецензия. Вы правы: никогда еще я не получала такого удовольствия от работы над книгой, не чувствовала такого понимания и симпатии по отношению к ее героям». Она собиралась отправить Эрленда на 1327–1328 годы королевским военачальником на Вардёйхюс, «потому что он больше не в состоянии выносить жизнь дома с женой. Кристин <���…> стала до того набожной, что он просто не знает, куда деваться. Каждый год она рожает ему по сыну, а в остальном он с таким же успехом мог бы жить и в монастыре» [328] Edda, hefte 6, 1975. . Унсет планирует приурочить помилование Эрленда к королевскому собору 1337 года в Осло, и относительно этого момента ей не хватает исторических данных. Сохранилась ли переписка Бергенского епископа? Где можно выяснить, какому чиновнику по должности полагается взять Эрленда под стражу? Еще дело против Кристин — в чьем ведении оно состоит? Подробные вопросы занимают целых пять страниц, но в письме находится и место для похвалы книге Поске. Она всегда считала «глупым» толковать слова Сверре в том смысле, что «биркебейнеры просто подлизывались к церкви, будучи по большому счету к ней равнодушными». В целом Унсет весьма раздражают «попытки современных историков очистить средневекового человека от „суеверий“». Она добавляет еще, что получила огромное удовольствие от книги Поске «Христианство и средневековая поэзия», и заканчивает письмо извинениями за такое количество вопросов и подписью: «Преданная Вам Сигрид Унсет Сварстад».

Получив обстоятельный ответ по всем вопросам и массу конкретных советов, Унсет снова пишет Поске. На сей раз она даже смущена — ей не хватает некоторых деталей: «Как Вам, должно быть, надоели все мои воображаемые личности! Да и сама я, признаться, готова впасть в отчаяние от бесконечных сложностей, что они создают для себя и других. Когда же наступит тот счастливый день, когда я наконец положу Кристин в гроб в монастыре Рейнсклостер {44} 44 Монастырь расположен в местечке Рисса в южном Трёнделаге. и хор пропоет заупокойную по ее непутевой жизни?» [329] 12.2.1921, fra Edda, hefte 6, 1975.

Изучение истории стало частью жизни Сигрид Унсет еще с тех пор, когда она декламировала сестрам рыцарские баллады и писала первые рассказы для школьной газеты «Четырехлистник». При работе над «Кристин» она снова обращается к любимым народным балладам. В «Венце» Эрленд говорит Кристин: «Вы будете танцевать со мной сегодня вечером, Кристин?» {45} 45 Унсет С. Кристин, дочь Лавранса. С. 123. Эта чувственная фраза на самом деле является прямой аллюзией на ее любимые баллады, в которых речь чаще всего шла о соблазнении девушки. Среди них была и баллада о Малютке Кристин. Еще в 1901 году в письме Дее Сигрид упоминала балладу о Кристин и приводила цитату из своей «Книги Книг», сборника народных баллад Грундтвига: «Скажите мне, милая матушка, как же я могу забыть Малышку Кристин» [330] Undset 1979, s. 51. . В том же письме она объясняет подруге: «Таков эрос. Мощное желание, что, неудовлетворенное, делает жизнь невыносимой…» А когда мать Кристин Рагнфрид делится с мужем опасениями насчет того, что Кристин с Эрлендом не дождались свадьбы, Лавранс отвечает прямой ссылкой на баллады: «Э! Об этом люди сочиняют песни» [331] Amadou 1994. {46} 46 Там же. С. 194. . Лето, проведенное три года назад в Лаургорде, также помогло оживить в памяти старинные песни, которые они пели под гармонику Йосты. И хотя особого голоса у Сигрид не было, зато она единственная помнила все куплеты — будто учила их наизусть, — а подчас могла воспроизвести несколько версий одной и той же баллады.

Теперь, в разгар работы над своим большим эпическим произведением, Унсет написала обширное эссе «Некоторые размышления о скандинавских средневековых балладах» и отослала его в журнал «Эдда». В датских балладах, объясняла Сигрид Унсет, бушуют роковые страсти, они отличаются «торжеством жестоких и неукротимых эмоций». Она вспоминает, что в детстве ей запрещали читать Грундтвига, разрешали только Ландстада — так она сразу же поняла, чьи баллады должны быть лучше и интереснее. Далее следует мягкий упрек в адрес Хульды Гарборг, которая занималась народными танцами и норвежской фольклорной традицией и, по мнению Сигрид Унсет, «допускала небрежности в работе». Сама Унсет подошла к анализу фольклора со всей свойственной ей основательностью и научной эрудицией. Для подтверждения гипотезы о том, что баллады являлись «стилизованными картинами повседневной жизни», она обращается к источникам. Норвежские баллады, считает она, свидетельствуют о существовании в Норвегии скромного и образованного зажиточного крестьянства, чье возникновение обусловлено особым развитием страны в Средние века. Далее, по мнению Сигрид Унсет, в те времена церковные иерархи Норвегии держались на редкость достойно, были способными юристами и администраторами. В подкрепление такого тезиса она могла привести специально изученные ею письма того периода. Эмоциональная жизнь средневековых норвежцев была ничуть не менее бурной, чем у их соседей. Сердце человеческое остается неизменным, идет ли речь о разладе в отношениях между мужчиной и женщиной или о других разрушительных эмоциях. Как замечает Унсет: «Что в прошлом, что в наши дни, труд является единственным средством, спасающим человека от разрушительных страстей в его интимной жизни». Хорошим примером тому является образ Улава Святого в балладах: «Такой же норвежский в своей стойкости, как норвежские леса, и такой же боговдохновенный, как деревянные церкви». Она подчеркивает материнскую роль католической церкви, которая радела «как о постах, так и о праздниках для своих детей» и к тому же научила народ петь. «С чистой совестью признаюсь, что значительная часть древненорвежской воспитательной литературы и по сей день кажется мне вполне пригодной для воспитания», — пишет она, замечая, что большинство воскресных колонок в газетах можно без ущерба заменить цитатами из древненорвежской «Книги проповедей» и тому подобной литературы. И сразу же обрушивается с критикой на современное церковное сообщество. По мнению Сигрид Унсет, именно лютеранство повинно в том, что «песенный источник в душе народов Северных стран постепенно иссякает», а больше всех от Реформации пострадала, конечно, Норвегия.