Игорь Русый - Время надежд (Книга 1)

Солодяжников послал вперед Лютикова и двух курсантов, а за ними двинулся весь отряд.

- Так вы чьи... с окружения? - интересовался Митька. - Цельный полк, что ли, вас?

- Шагай, шагай, - сказал Крошка. - Показывай, где этот ваш директор.

Село примыкало к лесу.

- Гля, бабоньки, войско идет! - крикнула, навалившись на плетень, рябая простоволосая молодка с черными глазами.

- Жарь цыплаков, Ульяна, - отозвался Митька. - Жениха найдешь. Тут все хлопцы герои жуткие.

Курсанты подтянулись, шли ровным строем.

- Вон под железной крышей... Там и есть управа, - говорил Митька. - Пан директор токо бы не убег. Напугается еще. А ключики от амбара у него.

Должно быть, услыхав шум, на крыльцо выбежал невысокий человек без сапог, в помятом чесучовом костюме, с расплывшимся, болезненным лицом. Он сразу попятился, как-то затравленно вытянув голову.

- Стой! - приказал Крошка.

- Чего? Чего надо?..

- До вас, пан директор, - Митька опять сдернул свою кепочку. - Насчет сала и хлеба люди интересуются.

- Нэма сала и хлеба! Откуда возьму? - кадык его дергался, словно "пан директор" никак не мог что-то проглотить.

- А в каморке, пан директор? - Митька вытянул губы, даже засветился весь от радости, что может оказать услугу и напомнить, где хранятся продукты. - Сала там две бочки, муки шестнадцать кулей.

- Не мое это! - директор злобно глянул на Митьку. - Все сдать приказано. Уходите подобру. Немцы вот заедут.

- Ну и фармазон! - возмутился Лютиков.

- Вы уйдете, а они здесь. Поставки с каждого дома!

Солодяжников молчал, покусывая губу.

- Шлепнуть бы его, - сказал Крошка.

- Стойте, стойте, хлопцы! - закричал Митька. - Рази можно так? У нас до пана директора вопросики есть. Мы насчет его кумекали...

- Кто "мы"? - обернулся Солодяжников.

- А люди, - Митька хитро прищурился. - Вас-то еще ночью заметили, да сперва хотели узнать. И харчи дадим в обмен за немецкие винтовки. У вас лишние имеются.

- Что же ты дурачком прикидывался?

- Ас дураков меньше спрос. Так поладим? - уже деловито осведомился Митька. - Зачем вам лишний груз? К немецким винтовкам и патроны достать сподручней...

- Поладим, - усмехнулся Солодяжников. - Командир у вас тоже есть?

- Народу в лесу много, - неопределенно ответил Митька и тут же пообещал, что один интересный дядька скоро будет здесь.

Солодяжников приказал выставить на окраине села часовых, а директора арестовать.

- Познакомимся с этим дядькой, - сказал он Андрею. - и бойцы часок отдохнут.

"Интересный дядька" подошел через несколько минут. С черной бородой, укрывшей половину лица, весь какой-то волосатый, он напоминал замшелое, крепкое, низкорослое дерево, вросшее в землю двумя толстыми, короткими стволами. И топор за поясом торчал, словно обрубленный сук.

- Это Егорыч, - сказал Митька.

- Здравствуйте, Егорыч! - кивнул Солодяжников.

- И вы будьте здравы, - чуть колыхнув бородой, пробасил он. Маленькие глаза из-под нависших бровей внимательно ощупывали ротного, Андрея и курсантов, то ли с радушием, то ли с усмешкой.

- На войне без здоровья далеко не убегешь. А вам ишо сколь бегать, кто знает? Всю Россию сдавать немцу хотите, что ли?

- Надо понимать, - возразил Солодяжников. - Отступление часто предусматривается стратегическим замыслом...

Митька слушал, приоткрыв рот, а Егорыч тем же непонятным взглядом смотрел то на директора, сидевшего под охраной Лютикова, то на Солодяжникова.

- Может, оно и стратегией зовется, - проговорил он, - а я по себе знаю... чего бабе ни скажешь, когда на рассвете лишь домой заявишься...

- Да поймите! - ответил Солодяжников, уже горячась и пощипывая свой нос. - Дело идет против силы, захватившей Европу.

- Ну ладно, - согласился Егорыч. - Коль винтовочки обещаете, и на том спасибо. Еще бы хлопца знающего отрядили, покомандовать маленько... Листки вот бросали, чтоб которые из окружения не шли на восток.

Своя земля-то. - Он снова поглядел на директора: - Что, кум? Эко тебя колотит от страха. А громчей всех на собраниях выступал. Самый что ни есть правильный был и для начальства удобный. Теперь еще выше, значит, должность имеешь. Директорствуешь?

- А что я? - проговорил тот. - Я же для людей...

И назначили меня!

- Легкое, оно завсегда наверх плывет, - кивнул Егорыч. - Такова в ем порода... Вот и порешили люди, что висеть тебе на дубу.

- Какие люди? - злобно выкрикнул директор. - Нет у вас такого права!

- Народ порешил, обчим судом... Коровенок ты не дал в лес увести - раз, - Егорыч стал загибать огрубелые пальцы. - На прошлой неделе зашел боец раненый, а ты его сдал - два. Обираешь людей, чтоб выслужиться, - три. Не можно тебе доле ходить по земле, кум.

Суд и порешил.

- Какой суд?.. За что?.. Я для всех...

Подошли еще два мужика. У одного из них в руках была грязная веревка. И, увидев эту веревку, директор повалился на крыльцо, тонко завыл, мотая головой.

- Звиняйте, - повернулся Егорыч к Солодяжникову. - Это дело мы аккурат на сегодня назначили, а тут вы идете. Враз дело кончим и говорить будем. Народ уж собрался.

Партизан с веревкой молча завязал петлю, накинул ее на шею директору.

- Вставай! Не томи людей, - сказал Егорыч.

Тот не хотел вставать, цепляясь руками за крыльцо.

- Не имеете права! - выкрикивал он. - Товарищи...

- Раз надо, значит, надо, - подтолкнул его Лютиков. - Чего ты? Вежливо уговаривают. И эскорта для тебя готова...

- Это незаконно... Это... За что?

Двое подхватили упиравшегося директора и уволокли на улицу.

- Дрянь, конечно, - вздохнул Андрей. - Но...

- Да, - перебил Солодяжников. - Удивительный тип людей. Служат не делу, а пристраиваются в любой фарватер. Законно или незаконно, спрашиваете? Юриспруденцию, как и всякую науку, создают люди. Общим судом решили, будто новгородское вече. Экая глыбина тронулась... Подумайте, лейтенант. У противника вообще не окажется тыла.

К Днепру вышли ночью. Вода была черная, неподвижная, и по ней серебристым мостиком тянулась лунная дорога. На песке, у самой воды, лежали трупы, раздутые, почернелые; в темноте они казались бревнами, вынесенными рекой. Ниже по течению вспыхнула, описала дугу, скатилась к горизонту ракета.

Курсанты торопливо раздевались, увязывали одежду и перешептывались. Без гимнастерок, сапог, оружия теперь многие не узнавали друг друга. Младший лейтенант Крошка, оставленный здесь командовать партизанами, и трое проводников стояли тесной группкой поодаль. Крошка держал в руках немецкий пулемет. Андрею стало жаль младшего лейтенанта, остававшегося здесь, и, чтобы немного облегчить для Крошки минуту расставания, подойдя к нему, сказал:

- Наверное, скоро опять нас пошлют. Увидимся еще.

- Отчего ж не увидеться? - ответил Крошка.

- Будете в наших краях, заходите! - шепотом, но весело проговорил Митька.