Сергей Кредов - Дзержинский

Но то, что хорошо знали близкие Феликса Дзержинского, стало неожиданностью для многих его товарищей по борьбе.

В январе 1921 года нарком просвещения Луначарский в своем кабинете не без тревоги ожидал визита председателя ВЧК. О чем Феликс Эдмундович захотел с ним поговорить? Сейчас выяснится: опять кого-то в Наркомпросе заподозрили в связях с контрреволюционерами... Оказалось не то.

Дзержинский говорил торопливо и сбивчиво, как обычно в минуты волнения:

— Я хочу бросить некоторую часть моих личных сил, а главное сил ВЧК, на борьбу с беспризорностью. Нужно создать при ВЦИКе широкую комиссию, куда бы вошли все ведомства. Наш аппарат один из самых четко работающих. Я хочу сам стать во главе этой комиссии.

Охрана детства — в ведении Наркомпроса. В комиссариате есть соответствующий отдел, который возглавляет Анна Елизарова-Ульянова, сестра Ленина. Луначарский обрадован: это замечательно! Еще одна структура займется спасением детей от беды. Тем более — такая мощная и авторитетная. Неожиданное сочетание, конечно: ВЧК и благотворительность. ..

27 января 1921 года при ВЦИКе учреждается Комиссия по улучшению жизни детей. Дзержинского назначают ее председателем. В тот же день губернские ЧК получают перечень новых обязанностей чекистов. Отныне им полагается информировать местные органы власти о состоянии детских учреждений и ситуации с беспризорностью. Контролировать выполнение декретов о питании и снабжении детей. Содействовать властям в подыскании зданий для таких учреждений, проведении ремонта, снабжении топливом. Транспортным ЧК — взять под защиту беспризорников на вокзалах и в поездах.

Известно, как военные люди реагируют на распоряжения, которые им не совсем понятны. Берут под козырек. Назначают ответственных. Начинают изображать деятельность, выжидая. Улучшать жизнь детей — тут нужно призвание, по команде с этим не справишься. Однако некоторые чекисты на местах действительно отнеслись к поручению Дзержинского с душой.

Что дело серьезно, вскоре почувствовал председатель Тамбовской губчека Левин. На него Феликсу Эдмундовичу пожаловалась местная власть. И следует уникальное в своем роде распоряжение:

«Занятый особотделом отремонтированный дом передать под детскую больницу, а также отведенные огороды. Вопрос улучшения жизни детей — один из важных вопросов республики, и губчека должна идти всемерно навстречу, а не ставить препятствия».

Сотрудников правительственного учреждения (более того: спецслужбы) выгнали из отремонтированного дома и передали его под детскую больницу — такое будет ли еще когда-нибудь?!

Дзержинский возглавлял деткомиссию около двух лет. Ему пришлось заниматься переселением детей из голодающих губерний в более благополучные. Например, только из Поволжья на Украину, в Сибирь и в другие регионы во время голода сумели вывезти до шестидесяти тысяч детей. К концу 1921 года в приютах, коммунах и подобных им учреждениях воспитывалось свыше полумиллиона бывших беспризорников. На эти нужды обычно передавались особняки, отобранные у «буржуев». В ноябре 1923 года Феликс Эдмундович ввиду занятости попросил освободить его от обязанностей председателя деткомиссии. Эту должность занял нарком внутренних дел Александр Белобородов. (Да, тот самый, причастный к убийству царских детей в июле 1918-го в Екатеринбурге. Мороз по коже...)

Весной 1924 года в районе станции Болшево по Северной железной дороге под Москвой появляется первая в стране трудовая коммуна несовершеннолетних правонарушителей. Коммунары шьют обувь на собственной фабрике, строят дома, трудятся в ремонтных мастерских. Здесь самоуправление — охраны нет. Старшие воспитанники, «перековавшиеся», ездят в Москву и привозят с собой маленьких бродяг. Коммуна уже при жизни Дзержинского стала носить его имя.

А вслед за болшевским подобные учреждения начали появляться по всей стране. Под Харьковом местные чекисты на собственные средства создали еще одну коммуну имени Дзержинского. В ней трудился знаменитый советский педагог Антон Макаренко. После Гражданской войны в стране насчитывалось свыше пяти миллионов беспризорных детей. К середине 1930-х годов с беспризорностью в Стране Советов было покончено.

К Дзержинскому в ОГПУ в 1925—1926 годах приходило множество писем от коммунаров и воспитанников детских домов. Некоторые фотографии в рамках стояли на его рабочем столе рядом со снимком сына Ясика. Феликс Эдмундович гордился этой почтой.

Поздний вечер 1921 года. Холодно. Председатель ВЧК (а в то время и нарком путей сообщения, и нарком внутренних дел) направляется в машине в свой кабинет на Большой Лубянке. На Мясницкой улице приказывает шоферу Тихомолову остановиться. Подходит к одному из котлов, в которых днем варят асфальт, вытаскивает оттуда трех беспризорников. Везет их в здание ВЧК. Через несколько часов шофер, отвозя Феликса Эдмундовича домой, интересуется у него, что с ребятами. Слышит ответ:

— Отвел в свой кабинет, накормил. Они согласились пойти в детский дом, а сейчас спят в одной из комнат ВЧК.

2 февраля 1924 года Дзержинского решением ВЦИКа назначают председателем Высшего совета народного хозяйства СССР.

ВСНХ курирует в Советском Союзе промышленность. Орган исключительно важный. Здесь идут яростные споры о будущем страны. Сложились два непримиримых лагеря. С одной стороны, левые коммунисты, считающие нэп ножом в спину революции. С другой — страшно сказать — бывшие меньшевики и даже кадеты, ставшие «беспартийными» (леваков этой уловкой не проведешь — контра она и есть контра).

Но пока ветер дует в паруса правых. В 1923 году новая экономическая политика начинает приносить уже заметные плоды. Успокоилось крестьянство. Завершается денежная реформа: на смену сов-знакам, исчислявшимся квадриллионами, приходит твердый, обеспеченный золотом червонец. Без «спецов» при такой политике не обойтись, в денежной реформе очень заметное участие принимал бывший кадет Кутлер. И руководить таким органом назначен председатель ОГПУ...

Значительная часть обязанностей «наркома промышленности» — создание новых производств и восстановление старых. Секрет Феликсу Эдмундовичу уже известен: опора на «специалистов». Вот один из примеров того, как он действует.

Инженер-энергетик Танер-Таненбаум из Германии изъявил желание поработать в Советской России. Он родом из Варшавы, на квартире его родителей когда-то прятался от охранки социал-демократ Юзеф. Инженер обращается непосредственно к Дзержинскому; получает приглашение и в начале апреля 1924 года пересекает границу СССР.