Владимир Лапин - Цицианов

К вечеру стало ясно, что отряд, обремененный большим числом раненых, не может оторваться от преследователей, которые наступали, что называется, на пятки. От окружения и полного истребления русских спасали только обычная для противника неразбериха и гористая местность, затруднявшая действия конницы. Однако после селения Ксанеты начиналась равнина, где шансы Карягина прорваться к своим стремительно катились к нулю. Об оставлении раненых не могло быть и речи, их ждала мучительная смерть. Был сделан неожиданный маневр — всех раненых и больных отправили вперед под начальством Котляревского (у которого была прострелена нога), а все здоровые выставили заслон. Персы узнали об этом разделении только после попытки захватить Мухрат до подхода отряда Карягина. Они были так озадачены запертыми воротами и залпами со стен городка, что не сумели помешать храброму полковнику соединиться с товарищами. Теперь настроение у них было бодрое: высокие и прочные стены, запасы продовольствия и боеприпасов, родник внутри крепости позволяли держаться в ней до скончания века. Но ждать долго не пришлось. Уже 12 июля подошел корпус Цицианова. Отряду Карягина были отданы все возможные в полевых условиях воинские почести. Сам полковник получил в награду золотую шпагу, а армянин Иоганес — чин прапорщика, золотую медаль и 200 рублей пожизненной пенсии.

Героизм отряда Карягина спас тысячи жизней мирных жителей, поскольку огромная армия персов была скована в своих действиях и не могла, как она делала обычно, разорять дотла села и города. Главной же заслугой героев Шах-Булаха стало то, что Цицианов получил необходимое время для сбора войск и движения навстречу главным силам противника. Всего удалось набрать 2200 человек пехоты и 100 казаков при десяти орудиях. Им предстояло сразиться с сорокатысячной армией Баба-хана. Достигнув берега реки Тертеры в 60 верстах от Елисаветполя, русский корпус оказался фактически в окружении, поскольку большой отряд персов перерезал дорогу, ведущую в Грузию. Это грозило тем, что прекращался подвоз продовольствия, без которого активные действия были невозможны: фактическое отсутствие конницы лишало русских возможности обеспечивать себя путем реквизиций у местного населения.

14 июля 1805 года русская конница, несмотря на свою малочисленность, преподала хороший урок противнику. Согласно «Дневной записке похода» отряда Цицианова, картина складывалась следующим образом: «…По приходе к большой реке Тертере замечена была на противном берегу конная неприятельская партия, посланная для выжигания корму. Как же на сей стороне невыгодное местоположение и совершенное неимение корму для лошадей не позволяло остановиться тут лагерем, а на другой не так еще усилился пожар, то Донской казачий Сидорова полк и линейные казаки под командой Гребенского войска есаула Фролова 2-го, который по болезни полковника Сидорова всеми казаками командовал, посланы были для утушения пожара. По переправе их неприятель оставил возвышения. В то время пехота, артиллерия и тяжелый обоз начали переправляться через реку, а казаки занялись утушением пожара. Между тем есаул Фролов заметил 3 персиян, запускающих новый пожар, к которым для изловления бросаясь с 25 линейными казаками, вдруг встречен был большой, до 2000 неприятельской партией, показавшейся из-за дыму и которая по скрытой балке спешила пробраться к нашей переправе. При сем случае с нашей стороны убито Сидорова полка казаков 10, без вести пропало 4, да ранено 4; линейных же убито 2, а с неприятельской стороны 9 убитых. Потеря сия с нашей стороны при таком малолюдстве сколь не ощутительная, но взяв превосходство неприятельской конницы, тогда как пехота наша не могла действовать, и то, что при переправе через реку, простирающуюся на '/4 версты, быструю и разделенную на множество рукавов, неприятель мог бы нанести нам величайший вред, должен почесть сию немаловажную стычку весьма для нашего отряда счастливой и отдать справедливость неустрашимости есаула Фролова, донского Сидорова полка урядника Талалаева и Гребенского войска пятидесятника Киткина, которые под командой его подавали казакам пример храброму отражению неприятеля, тотчас по переправе пехоты совсем удалившегося» [778]. Отважного есаула Цицианов представил к награждению золотой медалью на георгиевской ленте, а унтеров — к производству в обер-офицерский казачий чин хорунжего.

17 июля персидское войско блокировало Елисаветполь. Речь не шла о немедленном штурме или его подготовке, поскольку никаких «бреш-батарей» не строилось. Аббас-Мирза избрал тактику, более соответствующую его возможностям. Конные и пешие отряды заняли все дороги, ведущие к городу, препятствуя подвозу припасов и подходу подкреплений. Вылазки гарнизона тоже оказались проблемным делом из-за подавляющего численного превосходства противника. Ситуация усугублялась тем, что под воздействием слухов об отступлении русских (формально знаменитый марш Карягина именно таковым и являлся) вышли из повиновения жители «татарских дистанций», отрезавшие от Тифлиса войска, расположенные в Карабахском и Гянджинском ханствах. Из Дагестана приходили известия, что тамошние владетели решили не упускать благоприятной возможности для массированного набега на Кахетию, и в приграничных районах собрались уже многотысячные отряды. Большую угрозу представляли настроения карабахцев, на которых действовали слухи, распространявшиеся эмиссарами Баба-хана. Самым «удачным» оказался слух о том, что Цицианов не собирается оборонять их земли и намерен переселить всех в Грузию. В русских в один день стали видеть недругов. Однако настроение быстро переменилось, когда пришло известие, что Баба-хан, не принимая боя, стал поспешно отступать за Араке. Через три дня после начала осады Елисаветполя смелая вылазка гарнизона под командованием майора Кочнева «смутила» персов, и Аббас-Мирза отошел от города. Потерпев неудачу, его войско соединилось с отрадами Пир-Кули-хана и грузинских царевичей Александра и Теймураза. Цицианов с главными силами находился в сотнях верст на юго-востоке, преследуя Баба-хана, и путь на Тифлис был открыт. Положение спас обоз. 23 июля Аббас-Мирза обнаружил, что в 50 верстах от Елисаветполя движется большой транспорт с провиантом, который прикрывали всего 300 пехотинцев. Такую богатую и легкую добычу упускать было нельзя. Однако конвой оказал неожиданно упорное сопротивление и четверо суток отбивался, несмотря на жесточайший обстрел и нехватку питьевой воды. Единственной силой, которая могла прийти на помощь, был отряд полковника Карягина, вернее то, что от него осталось после беспримерной обороны Шах-Булаха. Несмотря на то что его еще мучили раны, офицер поставил под ружье всех, кого только смог, и бросился на выручку. Его атака была столь неожиданной и стремительной, что Аббас-Мирза не удержал свои войска, и те в панике бежали в направлении Эривани. Это поражение так поразило умы персиян, что они до зимы не предпринимали никаких активных действий. Победа русских привела к полной «смене декораций»: все мятежники как по команде объявили о своей покорности и обещали впредь вести себя разумно, выдали заложников и доставили необходимый провиант. Точно так же поступили и дагестанцы [779].