Анна Ярошевская - Екатерина Фурцева

Больше года вплоть до XXII съезда партии, Екатерина Фурцева все еще оставалась членом президиума ЦК.

«Надеюсь, что то положение, в котором приходится находиться, будет недолгим, что Хрущев все-таки передумает и вернет меня обратно на партийную работу. Ну, или хотя бы сохранит мое партийное звание. Тогда министерского поста можно не бояться и не стесняться. Главное – это участие в заседаниях президиума ЦК, где решаются все важные вопросы. Это всегда определяет статус и положение чиновника!» – думала Катя, не теряя надежды и оптимизма вернуться на былые высоты.

И вот, в недавно возведенном кремлевском дворце съездов собирались делегаты XXII съезда. На том съезде была озвучена программа построения коммунизма за двадцать лет и решено вынести тело Сталина из Мавзолея.

На таких съездах никогда прежде не выступал министр культуры. Но на том съезде Фурцевой предоставили слово. Такая возможность выступить вселяла в Екатерину, конечно, некоторые надежды… «Вернуться назад в ЦК» – мечтала она. Фурцева дала свою оценку новой программы партии, посчитав ее коммунистическим манифестом современной эпохи, который обязательно станет реальностью:

– Грандиозных побед добился советский народ. Строительство коммунизма идет полным ходом. Руководство родной партии немыслимо без ее Центрального комитета во главе с верным ленинцем, сильным и беззаветным партийным воином Никитой Сергеевичем Хрущевым… Партия предстала перед всем миром как партия новаторов, революционеров, смелых коммунистов-ленинцев…

Фурцева полностью отчиталась по вверенному ей ведомству, рассказала о появлении новых кинофильмов, спектаклей, отметила, сколько открыто в стране новых клубов, дворцов и домов культуры, библиотек и киностудий. Подвергла острой критике сценаристов, писателей, драматургов, художников, кинорежиссеров, композиторов:

– Как можно объяснить тот факт, что у нас еще много посредственных и очень слабых произведений? Конечно, причин на то много. Но главное – это слишком слабая связь художников с жизнью нашего народа и их попытки познавать жизнь слишком далеки от реальности…

Далее Екатерина приводила важные примеры и данные, которые точно подтверждали ее слова. Она призывала к тому, что нужно серьезнее задуматься над тем, что творческая интеллигенция находилась ближе к тем местам, где создаются настоящие материальные ценности. Фурцева говорила, что из более чем 5000 писателей около 4000 живут в столицах союзных республик. В РСФСР, из 2700 писателей 1700 живут в Москве и Ленинграде… То же самое с художниками и композиторами. Она считала, что молодым, амбициозным и творческим людям необходимо последовать примеру молодежи, которая направлялась из центров страны на стройки коммунизма, на освоение целины – туда, где проходила настоящая жизнь!

Но тут Екатерине пришлось очень четко и ясно осознать, чем отличалось ее нынешнее положение от положения секретаря ЦК. Эх! Если бы она была все еще там… И ее рабочий кабинет по-прежнему был на Старой площади, делегаты приняли бы ее слова как нечто важное, как то, что не подлежит сомнению и уж тем более – обсуждению, и только повторяли бы: «Как правильно заметила товарищ Фурцева…». Но на Екатерину Алексеевну немедленно посыпались возражения с трибун. Первым бросился в спор главный редактор журнала «Октябрь» Всеволод Кочетов, уважаемый и почитаемый человек, автор произведений на рабочую тему:

– Знаете, я согласен, что рядом с отличными произведениями кино и литературы может находиться немало и дряни. И я также, совершенно согласен с вами, Екатерина Алексеевна, что конечно происходит это от незнания сегодняшней настоящей жизни народа нашими литераторами и сценаристами. Но я также не думаю, что это незнание вызвано только лишь местом проживания. Неважно, где живут авторы плохих произведений – в Москве или в столицах союзных республик. Важно то, чем писатель живет, что его волнует, чем он увлечен, о чем его мысли, чему отдано его сердце!

Фурцева опять получила врагов, заявив об идее переселения деятелей искусства ближе к народной жизни. Ведь перебраться из столицы назад в деревню или рабочий поселок было для многих шагом назад и самые приближенные к начальству писатели естественно этого не хотели. Часто служение власти этих людей было ограниченно именно возможностью быстрого переселения в столицу, а в дальнейшем и возможностью получить квартиру и дачу. Разумеется, при таком раскладе они совершенно не желали, чтобы такая идея и призыв Фурцевой получила развитие.

В тот день на съезде Екатерине досталось от самого Михаила Александровича Шолохова. Он как будто вроде и поддержал ее идею быть ближе к деятелям искусства и народу, поскольку сам так и не пожелал обосноваться в столице. Он предпочел остаться в станице Вешенской. Но его выступление было таким обидным и унизительным!

– Наш министр с чисто женской вежливостью говорила о том, что, дескать, неплохо было бы обратиться к молодым художникам с призывом поехать по примеру нашей настоящей молодежи на стройки коммунизма. А вы спросите ее, она сама-то верит в то, что на такой призыв горячо откликнутся? Ей-ей, не верит! – начал свою речь Шолохов. После этой фразы раздались аплодисменты и кое-где даже смешки. – Молодым творцам «непреходящих ценностей» тоже хочется вкусить от плодов славы. Вот и прут в Москву, как правоверные в Мекку. Лично я давно уже отказался от мысли передвинуть писателей поближе к тем, о ком они пишут. Безнадежное это дело! И пусть на этом благородном поприще наживает шишки товарищ Фурцева, а с меня хватит!

Когда Михаил Александрович закончил, его речь вызвала бурю эмоций, в зале начали смеяться и громко хлопать в ладоши. Да что уж говорить, юмор Шолохова нередко был очень злым и жестоким. Но, наверное, утомленные долгим съездом делегаты были ему благодарны за такую разрядку атмосферы казенных речей.

Получается что, выступая, Шолохов открыто издевался над Екатериной Алексеевной, и она это прекрасно понимала. Ведь это секретарь ЦК был персоной неприкасаемой, а министра культуры можно было поносить сколько угодно. Шолохов как талантливый писатель умел начинать свое выступление так, что издевку и не сразу-то замечали. Хотя говорил он иронично и даже насмешливо:

– Прежде всего, отмечу, что мы и мечтать-то не могли о таком министре типа товарища Фурцевой. И вот такой министр у нас есть.

В эти минуты сказанные писателем слова делегаты принимали за чистосердечное признание и, как и полагается, громко аплодировали. Но Шолохов продолжал издеваться, рассказывая о том, что и «Екатерина Алексеевна и дело свое знает и любит, и внешность красивая, и умеет быть обходительной с деятелями культуры. И сейчас все видят, что у нее открываются новые таланты… И все просто в восхищении и удивлении от нее такой умницы и красавицы. Всем она взяла!».