Анатолий Корольченко - Выбитый генералитет

После войны Куйбышев был комендантом Кронштадта, начальником Высшей стрелковой школы «Выстрел». В 1925 году — помощник командующего Туркестанским фронтом, а затем — командир 3-го стрелкового корпуса. В 1927–1928 годах он — начальник Командного управления РККА и помощник командующего войсками Московского военного округа. С 1928 по 1936 год Куйбышев возглавляет командование войсками Сибирского военного округа. В 1937 году принимает Закавказский военный округ. Имел воинское звание командарм 2-го ранга.

Настоящая фамилия Гайка Дмитриевича — Бжишкян. Родился Гай в Тавризе, в семье учителя. Призванный в армию, кончил школу прапорщиков и был направлен на фронт первой мировой войны. За необыкновенную храбрость его награждают золотой шашкой, Георгиевской медалью, двумя Георгиевскими крестами и орденом Святой Анны. Командовал взводом, ротой, батальоном.

С началом гражданской войны Гай формирует отряд и воюет с бухарским эмиром в Средней Азии. Дерется с белочехами и белоказачьими частями генерала Дутова.

В июле 1918 года он принимает командование знаменитой 24-й стрелковой дивизией, которая освобождает Симбирск, Сызрань, Самару и другие города на Волге. При штурме Симбирска полки его дивизии первыми ворвались в город. Возбужденный победой, начдив тогда от имени бойцов и командиров соединения телеграфировал Ленину: «Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города — это ответ на Вашу рану, а за вторую — будет Самара». Тяжело больной Ленин прислал ответную телеграмму: «Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы».

За достигнутые боевые успехи дивизия получила почетное наименование «24-я Самаро-Ульяновская Железная Дивизия».

С декабря 1918 по июнь 1919 года Гай командует 1-й армией Восточного фронта, сменив Тухачевского. В последующем он командовал 42-й стрелковой и 1-й Кавказской кавалерийской дивизиями Южного фронта. Подчиненный ему конный корпус совершает блестящий рейд по Северному Кавказу в начале 1920 года.

Во время войны с буржуазно-помещичьей Польшей в 1920 году Гай командует 3-м конным корпусом Западного фронта. Действуя в составе 4-й армии, корпус прорывается в глубину вражеского расположения, обходит левый фланг белопольской 1-й армии в Литве. Нанеся глубокий удар в тыл армии, он освобождает города Вильно, Гродно, Остроленку, Бежунь и другие. Прорыв конников, поддержанный двумя стрелковыми дивизиями, был столь глубокий, что главные силы Западного фронта не смогли их поддержать. Они попали в кольцо окружения и смогли с боем пробиться на территорию Восточной Пруссии. Там их интернировали.

Анализируя причины неудачи операции, Ленин писал: «При нашем наступлении, слишком быстром продвижении почти что до Варшавы, несомненно, была сделана ошибка… Эта ошибка вызвана тем, что перевес наших сил был переоценен нами…»

За боевые успехи Гай удостаивается двух орденов Красного Знамени.

После гражданской войны Гай командовал дивизией, корпусом. Затем был направлен на учебу в Военную академию им. М. В. Фрунзе. В 1927 году он с отличием закончил ее и был зачислен адъюнктом. Спустя два года Гай защищает свой научный труд «На Варшаву» и переходит на преподавательскую работу. За короткий срок создает десять военно-исторических работ.

В 1934 году он — профессор и начальник кафедры истории военного искусства в Военно-воздушной академии им. Н. Е. Жуковского.

Его арестовали в 1936 году. Более года содержали в тюрьме и в декабре 1937 года по сфальсифицированному делу судили и расстреляли.

Обладая литературным талантом, Гай написал многостраничные воспоминания, одно из которых мы предлагаем вашему вниманию.

Четырнадцатого июля с рассветом вновь разгорелся бой по реке Вилия. Противник оказывал упорное сопротивление, и местами довольно удачно. Очевидно, в ночь на 14 июля он успел перебросить из гарнизона некоторые из своих частей на реку Вилия. Возможность такой переброски мы учли заранее, и некоторые части 10-й кавдивизии перешли реку вплавь. Оборонять Вилию при данном положении вещей поляки считали бессмысленным. С 7 часов утра корпус продолжал свое дальнейшее наступление на Вильно.

В 15–18 километрах от города противник перешел к обороне и начал оказывать сопротивление. Очевидно, генерал Барщук, не желая без боя отдать древнюю столицу Литвы — Вильно, решил напрячь все свои силы для ее обороны. Он выбросил на фронт все, что мог, в том числе и необученные, наспех сколоченные добровольческие батальоны, составленные из местного населения.

В 10 часов утра я вместе с моими спутниками догнал кавалерийскую бригаду Уединова в дер. Лесники, расположенной в 3–4 километрах западнее Вильно. Вся бригада Уединова в пешем строк) находилась на улицах деревни. Хорошо, что в то время противник в Вильно не имел авиации, иначе от бригады остались бы рожки да ножки. Подобное безграмотное «сосредоточение» можно было допустить только в условиях уровня военной техники 1920 года. Отыскав штаб бригады, через ряды конницы я не без труда пробрался к нему. Он расположился в деревянной просторной крестьянской хате. Оставив коней и сопровождающих меня людей на крыльце, я вошел в хату.

За столом в окружении своих командиров полков сидел широкоплечий Уединов в накинутой бурке, отчаянно жестикулирующий и ударяющий о стол обоими кулаками своих крепких рук. Перед ним на столе лежала измятая, рваная и местами окровавленная карта-трехверстка данного района.

Увидев меня, Уединов быстро вскочил и скомандовал:

— Смирно, товарищи командиры!

Уединов попытался доложить мне расположение своей бригады. Я поднял руку, давая этим понять, что все знаю.

— Два-три попадания польских снарядов, и от твоей бригады, товарищ Уединов, останется мокрое место. Кто же так располагает? — сказал я и сел рядом.

— Да это командиры полков виноваты, — оправдывался Уединов.

— Ладно, мы все одинаково виноваты, в том числе и ты, нечего вину сваливать на других, — возразил я.

— Точно так, мы все виноваты.

— Уединов, когда ты думаешь захватить город? — уже улыбаясь, спросил я.

Ободренный моей улыбкой, Уединов поспешно ответил:

— Сегодня днем, а может быть, и к вечеру, если удастся сломить сопротивление частей гарнизона, прикрывающих мост.

— Значит, Уединов, ты опять хочешь уступить победу комбригу-1 товарищу Селицкому? — спросил я спокойно. — Имей в виду, что если ты через два часа не будешь в городе, то к этому времени туда войдет с севера со своей бригадой' товарищ Селицкий. Понял?