Анатолий Корольченко - Выбитый генералитет

— Как?! Неужели Селицкий опять опередит меня, как в Свенцянах и в Подбродзе? — горячо воскликнул Уединов. — Нет? Нет, на этот раз не выйдет! По коням, товарищи командиры!

Я снова был вынужден поднять руку и сказать:

— Не горячитесь, Уединов. Горячность так же вредна. Как вы думаете, товарищи командиры? — спросил я Смирнова и Балашева (комполка-89 и 90).

— Товарищ комкор, я думаю, если Вильно раньше нас возьмет Селицкий, то я подам в отставку, — ответил Смирнов.

— Да, да, верно. И я так думаю, — хриплым голосом, добавил комполка-90 Балашев, получивший за храбрость кличку Волк.

— Видишь, товарищ Уединов, ребята не хотят уступать первенства победы. А как у тебя насчет разведки? Знаешь ли ты силы противника, охраняющие мост?

— Да нет, товарищ комкор! Вот за это я и ругал их сейчас. Нам удалось только выяснить, что поляки неизвестными силами занимают мост. А сколько их, какого полка, как укреплена «Дед-дед…» Фу! Черт! Забыл, как называется — французское слово! — досадно сморщился Уединов, припоминая название предмостного укрепления.

Я вынужден был прийти ему на помощь

— «Тет-де-пон».

— Вот! Вот! Детдапон, — подхватил Уединов.

— Хорошо! Но сколько же, хотя бы приблизительно, ты считаешь сил тет-де-пона? — вновь спросил я.

— Очевидно, около полка пехоты, а может быть, и больше, — неуверенно ответил Уединов.

— О, нет! Дорогой Уединов, по обыкновению тебе свойственно преувеличение сил противника. Кстати, ребята! Все вы очень часто доносите в штаб дивизии и корпуса о том, что противник наступает большими силами, у противника силы значительные и т. п. А вот сколько именно и где находится противник, вы умалчиваете. Этим часто и меня вводите в заблуждение. Чтобы этого больше не было. Поняли? Против вас на мосту не больше батальона пехоты Ковельского полка, ну, может быть, еще взвод орудий. Вот и все!

Уединов покраснел. Он вновь поднял свой огромный кулак, намереваясь им ударить по столу, но, посмотрев на меня, медленно опустил руку на карту и тихо сказал:

— Да ведь, товарищ комкор, мы голыми клинками их сумеем выкурить, чего там еще совещаться… Разрешите вести бригаду!

— Конечно, конечно! Но все-таки артподготовка необходима. Я рекомендую обо всем хорошенько подумать, — сказал я, вытаскивая из своей полевой сумки карту района.

Моему примеру последовали Смирнов и Балашев и тоже вытащили свои карты.

— Я предлагаю следующий план действий. Силы противника на тет-де-поне — не более трех рот, и столько же примерно в резерве. Я предлагаю артиллерию вашей бригады пока оставить на восточной окраине деревни Лесники и туда же послать пулеметные эскадроны полков и один эскадрон кавалерии. Задача: огневое нападение на тет-де-пон с фронта и наступление эскадрона в пешем строю. Артиллерия получасовым беглым огнем разрушит окопы и пулеметные гнезда поляков. Остальные силы бригады собрать в кулак и во главе с комбригом ударить вдоль реки Вилия в левый фланг тет-де-пона. Дальнейшая задача бригады: на плечах противника ворваться в горой, не дав полякам возможности взорвать или поджечь мост. На всякий случай надо подобрать взвод или эскадрон на хороших конях для форсирования реки Вилия севернее или южнее моста вплавь. Это сильно облегчит захват моста. После того как мост будет захвачен, мы должны, оставив на нем охрану, ворваться в город в пешем или конном строю. Возьмите с собой гранаты и больше патронов. Надо полагать, что поляки будут усиленно сражаться и в самом городе. Я лично поеду вместе с вами. Ну, как вы думаете?

— Есть! Согласны, будет! — ответили почти хором командиры.

— Ну, а теперь, товарищ Уединов, действуй! Я еду на артпозицию, а оттуда за вами. Тебя я догоню на южной окраине деревни Лесники.

Попрощавшись, я вышел. Сев на коней, мы втиснулись в гущу бойцов бригады и медленно выехали на окраину деревни. По дороге нам встречалось много крестьян, литовцев и белорусов — жителей деревни Лесники. Они вежливо кланялись, сопровождая нас словами:

— Дай бог удачи! Желаем успеха!

Мне доложили, что крестьяне хорошо знают места бродов через реку и изъявляют желание помочь нам в этом.

Они согласны пойти с нами и показать броды и подходы к мосту. Это меня очень обрадовало.

— Вот это очень хорошо! Спасибо, товарищи крестьяне, что помогаете Красной Армии. — И тут же добавил:

— Товарищи крестьяне, если у вас будут претензии за порчу ваших огородов, то прошу завтра пожаловать ко мне в Вильно, мы вам за все заплатим.

При помощи крестьян я с ординарцами кратчайшим путем вышел к батарее тов. Буденко.

Батарея Буденко называлась 3-й Кубанской. Она участвовала во всех боях корпуса с самого начала и пользовалась большой любовью красноармейцев. «Не батарея, а отчайка» — вот как называли ее в корпусе.

Буденко не любил закрытых позиций, он учил своих бойцов стрельбе с открытых позиций, прямой наводкой. Сам же пользовался большой популярностью во всем корпусе и неоднократно проявлял храбрость и отвагу.

Увидев меня еще издали, Буденко направился ко мне навстречу и тут же на ходу четко доложил обстановку:

— Товарищ комкор! Моя батарея уже заняла позицию на окраине вон той рощи, — указал он рукой. — Но вот снарядов у нас очень мало. Всего сто штук. Артиллерийская разведка донесла, что предмостные укрепления поляков полевого типа и не бетонированы. Я их очень легко разобью. Боевую задачу от комбрига я уже получил и сейчас приступаю к ее выполнению. Будут ли какие указания и дополнения, товарищ комкор?

— Пока никаких дополнений, товарищ Буденко. Только не разрушай своими снарядами деревянного моста, иначе нам не переправиться через Вилию. Ведь понтонных средств, как тебе известно, мы не имеем. Как только бригада пойдет в атаку на тет-де-пон, немедленно перенеси огонь за мост на западную окраину города. Этим самым ты не дашь возможности полякам подвести к мосту свои резервы. Где твой наблюдательный пункт?

Буденко, указав на большой развесистый дуб, ответил:

— Вот там, на вершине того дуба. Оттуда прекрасно видны мост, город и даже все позиции поляков.

Указанное мне дерево было высоким, ветвистым и, по всей вероятности, удобным для наблюдения. Оно своими роскошными ветвями прекрасно маскировало наблюдателей. Не медля ни одной минуты, я при помощи веревочной лестницы поднялся на его вершину. Взбираясь наверх, я подумал, что этот дуб, седеющий великан древней Белоруссии, очевидно, немало видел в своей жизни событий и войн и ему, может быть, в последний раз, приходится оказывать свою услугу делу окончательного освобождения литовско-белорусского крестьянства. На самой верхушке дуба, между трех ветвей, я увидел спокойно сидящего на прикрепленной доске телефониста с трубкой в руках.