Ингар Коллоен - Гамсун. Мечтатель и завоеватель

Да, игрушку можно починить [262] Гамсун — Юханнесу Крокму от 6.01.1919. Ср. с норвежской газетой «Лофотпостен» от 4.07.59. .

А в Версале в это время открывалась конференция, целью которой было восстановление мира в Европе. Вожжи в своих руках держали Великобритания и Франция, которые хотели превратить побежденную Германию в свою ломовую лошадь. В тот самый день, когда началась конференция, Гамсун получил письмо от своего мюнхенского издателя. Немцы не изменили Гамсуну, несмотря на поражение в войне, нужду и враждебное поведение по отношению к «нейтральной» Норвегии. Интерес немцев к собранию сочинений Гамсуна был огромен.

Не желает ли он получить деньги сразу? Гамсун написал в ответ письмо, в котором с восхищением говорил о несокрушимой мощи Германии и заверял в своей неизменной вере в ее будущее процветание. Вскоре он получил и другие приятные известия из Германии. Многие театры проявили интерес к его пьесам. А кинематографисты изъявили желание договориться о правах на экранизацию «Виктории» [263] Корфитц Хольм из «Ланген Ферлаг» — Гамсуну от 16.01.1919, «Ланген Ферлаг» — Гамсуну от 23.03.1919, НРА. Гамсун — «Ланген Ферлаг» от 2.02.1919. .

Гамсун тщательно следил за всеми материалами, посвященными Германии, которые появлялись в норвежских газетах и в датской «Политикен». На выборах там, как оказалось, победила леволиберальная и народная католическая партия. Во Франкфурте произошла встреча политиков, на которой речь шла о послевоенном устройстве Германии.

В Норвегии хрупкая национальная консолидация, достигнутая в связи с разрывом унии со Швецией, давно уже разбилась вдребезги. Рабочая партия получала все больше голосов на выборах, и, таким образом, ее политическое влияние росло. Другие партии разрабатывали многоходовую стратегию для того, чтобы держать «красных» подальше от правительственных учреждений. А тут еще правительство получило поддержку Рабочей партии в своем решении резко сократить военные расходы.

Склоняясь над газетными заголовками, Кнут Гамсун все чаще восклицал: «Мир гибнет, и Норвегия тоже!»

Но сам-то он был уверен, что сумел создать для себя рай на земле.

В то время как страны-победительницы в новогодние дни 1919 года раскладывали карты, перекраивая границы государств, Гамсун занимался перекладыванием листочков с собственными записями и заметками к будущим книгам, раскладывая их наподобие пасьянса, а некоторые вообще уничтожая. В конце января он поселился в отеле в Лиллесанне, а через несколько дней в подавленном состоянии возвратился домой. Мария, в течение десяти лет прекрасно изучившая болезненные состояния мужа, предположила, что это была его реакция на известие о смерти матери, а также на факт поражения Германии. Чаще всего его желание улечься в постель не имело никакого отношения ни к простуде, ни к гриппу. Когда нужно было пережить что-то неприятное, как правило, у него наступал упадок сил.

После тщательной заботы в течение недели он начинал ковылять по дому, а потом преодолевал на такси расстояние в десять километров до Лиллесанна. Он просил, чтобы его постоянно держали в курсе всего происходящего в усадьбе, он хотел быть причастным ко всему, что связано со строительными проектами и с тем, что касается детей.

При этом он требовал, чтобы любые сообщения ни в коем случае не мешали его работе.

Перед Марией стояла сложная задача давать ему картину отретушированной действительности. Когда они познакомились, он клялся, что сделает ее королевой, если только она пообещает любить его. Но вскоре она поняла, что любовь для него, кто столь много писал о ней, — отнюдь не главное в жизни. Она была ему нужна как помощница в том, чтобы еще больше возвыситься, стать королем среди своих собратьев — писателей.

И он был ей нужен, но в каком качестве?

Гамсун время от времени прогуливается по городку, сидит за столом в номере отеля и раскладывает свои листки с записями, иногда стоит у окна и смотрит на рыночную площадь и набережную. Но он пишет отнюдь не о том, что наблюдает, — он не журналист. Он писатель, и художественная реальность, которую он создает, вбирает в себя впечатления, полученные во многих местах, где он побывал.

Почти всегда требуется время, чтобы погрузиться в тему. Обычно его пребывание в отеле длится около четырех недель. И вот он уже снова появляется в Нёрхольме с подарками для Туре, которому 6 марта 1919 года исполнилось семь лет. Другие малыши тоже получают подарки. Именинника отец уводит в гостиную и, прислонив его к дверному, косяку просит стоять смирно. Он делает отметку на косяке, обозначая рост Туре. Он говорит своему старшему сыну, что в семилетнем возрасте уже можно предугадать рост человека во взрослом состоянии.

А Туре будет, судя по всему, даже выше своего отца! Отец говорит об этом с гордостью.

Выше отца! И как такое только возможно! Ведь сейчас, стоя рядом с отцом, Туре вынужден почти запрокидывать голову, чтобы увидеть его во весь рост [264] Приводимые здесь описания и впечатления, связанные с началом пребывания семьи в Нёрхольме, см: Мария Гамсун «Радуга», Туре Гамсун «Кнут Гамсун — мой отец» и Арилд Гамсун «О Кнуте Гамсуне и Нёрхольме». .

Случалось, что по вечерам он читал детям вслух. Обычно это происходило за большим столом в зале на втором этаже. Отец и мать не всегда были едины в том, что именно подходит для чтения детям, ведь если старшему семь, то самой младшей, Сесилии, всего полтора года. Иногда Гамсун брался читать книгу, которую Мария приготовила для старших, а иногда приносил совершенно новые книги, которых до сих пор в детской не было. Он играл и шутил с детьми, но периодически начинал сердиться, когда дети перебивали его, шалили и ссорились.

Нередко он стонал и ахал по поводу стиля писателя, книгу которого читал. Тогда он отбрасывал ее в сторону и начинал рассказывать детям истории из собственного детства.

Перед тем как уйти, он любил напомнить им, что когда они вырастут, то смогут гордиться тем, каким был их отчий дом.

Дверь в залу можно было прикрыть, но невозможно было запереть на замок. Взрослые говорили, что ключ исчез. Однажды мать семейства принесла большую петлю и укрепила ее на двери, а к дверному косяку прибила большой крючок.

Гамсун вполне осознавал, что он стал владельцем старой, богатой традициями усадьбы. И он все время стремился ее улучшить, теперь у него на очереди были новые преобразования — строение, объединявшее хлев, амбар и ригу. Он хотел построить огромный хлев. Когда-нибудь, рано или поздно, скотину увезут, и каждой животине по дороге на скотобойню, вероятно, приятно будет подумать о том, из какого хорошего дома она происходит.