Александр Колмогоров - Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой

Местный стихотворец, скрывшийся под псевдонимом Спартак, оставил нам поэтический этюд родного уездного городка тех лет: [818] Газета «Пламя», № 40 от 4.12. 1920 г.

Из письма Г. Адамовича к Н. Гумилёву:

…Хожу и повторяю Пушкина «Безумных дней угасшее веселье…» вблизи Михайловского и его могилы … [819] РГАЛИ, ф. 2567 (Оксман), оп.2. д. 145.

Аура святынь располагала к излияниям и собственную душу. Новоржевский цикл стихов Г. Адамовича, датированных 1919–21 годами, насчитывает более 16 стихотворений (251 строка), из которых выделим особо: «Как холодно в поле, как голо…», «Нет, ты не говори: поэзия — мечта…», «О, жизнь моя! Не надо суеты…», «Жизнь! Что мне надо от тебя, — не знаю…»

Не очень хорошо зная английский, поэт, тем не менее, пробует себя в переводе на русский одной из поэм Т. Мура «Огнепоклонники» (по заданию издательства «Всемирная литература», организованного А. М. Горьким в конце 1918 года для материальной поддержки голодной петроградской интеллигенции) — 2281 строка! Но отредактированная Н. Гумилёвым рукопись увидела свет, увы, лишь в… 1996 году! [820] Опубликована Е. Витковским.

Однажды, будучи по школьным делам в близлежащем городке Холм, Георгий Викторович с удивлением общался с заведующим Внешкольным подотделом А. Н. Куропаткиным. Да, да! С тем самым бывшим Военным министром и Главнокомандующим вооружёнными силами Дальнего Востока в русско-японской войне 1904–05 годов.

Алексей Николаевич вышел в отставку с поста Туркестанского генерал-губернатора и с мая 1917 года проживал в собственном имении Шешурино, отданном заслуженному генералу в пожизненное владение новой властью. В 1918 году он отказался от предложения французского посла покинуть Родину и заплатил за это не только собственным краткосрочным арестом, но и расстрелом единственного сына, ровесника Георгия Викторовича и тоже выпускника университета…

72-летний бывший царский сановник нашёл в себе силы пережить случившиеся потрясения и, не озлобившись душой, остался со своим народом. Он основал Наговскую сельскохозяйственную школу, заведовал волостной библиотекой, участвовал в создании Холмского музея, читал лекции, писал дневники и мемуары. Помянул ли он в них военного корреспондента Н. А. Лухманову, которую однажды удостоил аудиенции на маньчжурских «полях сражений»? Только одна его рукопись — «70 лет моей жизни (1858–1896 гг.)» — насчитывает 2200 страниц печатного текста!

А. Н. Куропаткин скончался на 77 году жизни 14 января 1925 года и после отпевания в Никольской церкви похоронен в Крещение (19 января) в родной деревне. В 1964 году его забытая могила была восстановлена.

А жизнь провинциальной глубинки шла своим чередом.

…22 декабря 1919 года в помещении Новоржевского театра состоялся первый вечер современной поэзии, устроенный литературным кружком учащихся школ 2-й ступени и посвящённый А. Блоку. Талантливый лектор т. Адамович ярко обрисовал творчество поэта, до сих пор мало знакомого широкой публике. Декламаторы-учащиеся, не все удачно подобранные, но добросовестно подготовленные, иллюстрировали доклад характерными образами поэзии Блока.

Поэма «Двенадцать», много нашумевшая, хорошо передана т. Розенбергом. Не блоковский язык и тенденциозное содержание вызвали сомнение у слушателей в художественной ценности произведения. Но, по мнению докладчика, оно является прямым продолжением всего творчества Блока и характеризует его яркий расцвет… [821] Газета «Непогасимое пламя» от 1.01. 1920 г.

…Доводится до всеобщего сведения, что со 2-го февраля 1920 года при Народном Университете открываются цикловые лекции по программам. На историко-литературном отделении:

а) главнейшие моменты русской истории — 2 часа в неделю;

б) техника художественного слова (теория поэзии и прозы)

2 часа в неделю.

Задача курса — объяснить основные истины, законы и правила литературного творчества лицам, чувствующим к нему влечение, и превратить литературного самоучку в подлинного мастера. Лектор Г. В. Адамович [822] Там же, № от 4.02. 1920 г. .

…Президиумом Новоржевского Университета 2 мая 1920 года в клубе «Коммунар» устроен диспут на религиозную тему. Зал переполнен. Многие приехали из деревень. За религию агитируют священники М. Р. Ратьковский и Каролинский, а также председатель Педагогического Совета Орловский. Против — Г. Адамович и П. Дав. На 9 мая назначен диспут — «Церковь и Государство» и «Отделение школы от Церкви» [823] Там же, N° от 8.05. 1920 г. .

…Тысячу лет спала Россия, скованная деспотизмом и невежеством. Революция даёт возможность проявлять себя всему, что способно к жизни. Русская литература при всём её величии и красоте была выразительницей чувств и мыслей среднего и высшего сословий. Массы, лишённые знаний, обременённые трудом, ещё не сказали в ней своего слова, и нет сомнений, что в народе погибло множество никому неведомых дарований.

Теперь они нужны России. Наша задача — спасти то, что ещё не погибло, и помочь слабым вырасти и расцвести. Глубокое заблуждение думать, что писательству не надо учиться. Пушкин и Толстой учились ценой личного опыта. Но и у них были учителя.

При литературной секции предполагается открытие школы, где бы всякий, чувствующий влечение к творчеству, мог получить нужные знания. Но есть и другой выход: секция просит всех, кто имеет стремление и призвание писать, кто ищет совета и указаний, присылать свои произведения — стихи, рассказы, статьи и тому подобное, не стесняясь ни формой, ни содержанием. Обещаем каждому дать ответ, то есть сделать разбор, указать недостатки.

Таким образом, школа по переписке поможет безвестному дарованию пробиться на широкую дорогу творчества или, по крайней мере, создаст несколько рядовых, но полезных литературных работников. Вы нужны нашей пробуждающейся стране.

Рукописи направлять в Новоржев в Отдел народного образования (Литературная секция при подотделе Искусств — Г. В. Адамовичу). [824] Газета «Пламя», № 40 от 4.12. 1920 г.

Окунувшийся в жизнь уездного городка и занятый добыванием хлеба насущного, Георгий Викторович изредка, но навещал петроградских собратьев по перу. 20 августа 1920 года на лекции Н. Гумилёва в Доме Искусств (бывший дом Елисеева, Невский, 57) его впервые увидела И. Одоевцева, к тому времени уже любимая ученица Литературной студии Николая Степановича. «…Изящный, с необычайно „необщим“ лицом, словно составленным из двух, совсем не подходящих друг к другу половин. Подбородок, рот и нос — одно, а глаза и лоб совсем другое. Разные, как небо и земля. Особенно глаза — действительно небесные, будто это про них: