Андре Агасси - Откровенно. Автобиография

— Из-за Мэнни.

— Прости, но кто такой Мэнни?

— Москит Мэнни. Москиты — ух, как я их ненавижу! Поверьте, мне: Мэнни здесь, Мэнни повсюду, и Мэнни меня любит. Посмотрите на них! Так и кишат! Нет, я буду сидеть внутри. Подальше от Мэнни!

Он поясняет, что именно из-за москитов ему пришлось надеть джинсы вместо шортов, хотя на улице тридцать восемь градусов жары, да к тому же ужасная духота. «Все из-за Мэнни», — повторяет он в последний раз, ежась.

Мы с Перри переглядываемся.

— Ну хорошо, — произносит Перри. — Внутри так внутри.

Ринато усаживает нас за столик у окна и приносит меню. Просмотрев его, Брэд хмурится.

— У нас проблемы, — вздыхает он.

— Что случилось?

— У них нет моего пива Bud Ice.

— Быть может, у них есть…

— У них должен быть Bud Ice. Я пью только это пиво.

Поднявшись, он объявляет, что идет в соседний магазин за своим пивом.

Мы с Перри заказываем бутылку красного вина и ждем. Пока Брэда нет, не обмениваемся ни единым словом. Он возвращается через пять минут с шестью бутылками Bud и просит Ринато поставить их на лед.

— Только не в холодильник, — приказывает он. — Там недостаточно холодно. На лед или хотя бы в морозилку.

Наконец Брэд чувствует себя удовлетворенным. Полбутылки пива уже плещется у него в желудке. Перри приступает к делу.

— Слушай, Брэд, у нас есть к тебе предложение. Может быть, ты сможешь заняться игрой Андре?

— Что?

— Игра Андре. Может, скажешь нам, что ты о ней думаешь?

— Вы хотите знать, что я думаю о его игре?

— Точно.

— Мне говорить честно?

— Разумеется.

— По-мужски?

— Все как есть.

Он делает чудовищный глоток пива и начинает тщательный, подробный и грубый подсчет моих игровых недочетов.

— Это не бином Ньютона, — говорит он. — На твоем месте, с твоей техникой, талантом, ударом и ногами я был бы царем горы. Но ты где-то растерял огонь, который горел в тебе в шестнадцать лет. Тот парнишка, который пулей вылетал на мяч, — что с ним случилось?

По мнению Брэда, главная проблема, из-за которой моя карьера грозит завершиться раньше времени, — перфекционизм, доставшийся, похоже, в наследство от отца.

— Ты все время хочешь быть безупречным, — продолжает Брэд. — И постоянно терпишь неудачи. Это не дает тебе жить спокойно. Ты не веришь в себя. Стараешься выиграть каждый мяч, тогда как в девяноста процентах случаев тебе было бы достаточно просто демонстрировать стабильную игру.

Он говорит монотонно, со скоростью сто слов в минуту, чем-то напоминая жужжание москитов. Он уснащает свои доводы метафорами из разных видов спорта — всех подряд, не обижая никого. Похоже, перед нами истинный любитель спорта — равно как и метафор.

— Прекрати вести себя как неудачник! — вещает Брэд. — Хватит стремиться к недостижимому! Тебе нужно лишь проявить твердость. Одиночный разряд, парный разряд — продвигайся и тут, и там. Перестань думать о себе и вспомни, что у парня по другую сторону сетки есть слабости. Атакуй их! Тебе не нужно быть лучшим в мире всякий раз, когда ты выходишь на корт. Достаточно быть лучше одного-единственного парня. Вместо того чтобы самому стремиться к успеху, подтолкни его к поражению. Или позволь ему провалиться самому. Это все — вопросы вероятности и процентов успеха. Казино всегда выигрывает, ведь так? А почему? Потому что на его стороне — законы вероятности. Сейчас, пытаясь филигранно исполнить каждый удар, ты играешь против теории вероятности и рискуешь. Этого делать нельзя. Брось! Просто заставляй мяч продолжать движение. Туда-сюда, легко и надежно. Добиваясь совершенства, считая его своей главной целью, ты знаешь, что делаешь? Преследуешь фантом, делаешь всех вокруг и себя несчастными. Совершенство? Примерно пять раз в году ты, просыпаясь, чувствуешь совершенное счастье — потому что ты в этот день никому не проиграешь. Но эти пять дней в году не сделают из тебя теннисиста. И даже человеком так не стать. Сейчас другие времена, парень. Больше всего ценится умение работать головой. С твоим талантом, даже если умения играть у тебя лишь на пятьдесят процентов, но житейской мудрости при этом — на целых девяносто пять, ты непременно выиграешь. А вот если техники у тебя на девяносто пять процентов, а ума — лишь на пятьдесят, ты будешь проигрывать. Давай, поскольку ты из Вегаса, попробуем сформулировать это иначе. Чтобы выиграть Большой шлем, нужно сыграть двадцать один сет. И все! Тебе нужно выиграть двадцать один сет. Семь игр, каждая — до трех побед. Итого — двадцать один. В теннисе, как в картах: выигрывает двадцать одно. Сосредоточься на этой цифре — и не ошибешься. Все упрощай. Каждый раз, выиграв сет, говори себе: «Еще один у меня в кармане». Это и есть позитивное мышление, понимаешь? Хотя, честно говоря, лично я, играя в блэк-джек, предпочту выиграть с шестнадцатью очками. Это и есть победа любой ценой! Не нужно быть совершенством.

Он говорит четверть часа. Мы с Перри не перебиваем, не смотрим друг на друга, не прикасаемся к бокалам. Наконец Брэд допивает второе пиво и объявляет:

— Ну, и где здесь кабинет заседаний? Мне надо отлить.

Как только он выходит из зала, я шепчу Перри:

— Это тот, кто нам нужен.

— Согласен.

Брэд возвращается, и официант подходит к нашему столику принять заказ. Он требует пенне арабьята с цыпленком гриль и моцареллой.

Перри заказывает цыпленка с пармезаном. Брэд смотрит на него с отвращением и произносит:

— Плохая идея.

Официант перестает писать.

— Тебе надо заказать отдельно куриную грудку, — продолжает Брэд, — и отдельно — моцареллу и соус. Тогда у тебя будет свежая, хрустящая куриная грудка, и ты сможешь добавлять к ней столько соуса и сыра, сколько тебе захочется.

Перри, поблагодарив Брэда за кулинарную консультацию, предпочитает все-таки не менять свой заказ. Официант вопросительно смотрит на меня. Я указываю ему на Брэда:

— Я буду то же, что и он.

Брэд ухмыляется.

Перри, прокашлявшись, произносит:

— Брэд, как ты относишься к тому, чтобы стать тренером Андре?

Брэд напряженно думает — секунды три.

— Да, — говорит он. — Мне нравится эта идея, и, думаю, я буду ему полезен.

— Когда начинаем? — интересуюсь я.

— Завтра, — отвечает Брэд. — Встречаемся на корте в десять утра.

— Хм. Я не начинаю играть раньше часа.

— Мы начнем в десять, Андре.

КОНЕЧНО, Я ОПОЗДАЛ. Брэд смотрит на часы.

— Мы договаривались на десять.

— Друг, я даже не знаю, как выглядит мир в десять утра.

Начинаем тренировку, Брэд говорит и говорит. Он не останавливается ни на минуту, как будто несколько часов, прошедшие между вчерашним вечерним монологом и сегодняшней утренней тренировкой, были лишь антрактом. Он придирается к моей игре, предугадывает удары и анализирует их. Главное — это удар слева.