Майя Кучерская - Константин Павлович

Кто кого отделал, стало ясно два часа спустя. Константин получил от Барклая конверт с предписанием сдать корпус и выехать из армии. Цесаревич вынужден был повиноваться. Гвардейский артиллерист И.С. Жиркевич писал, что после встречи с Барклаем великий князь «рвал на себе волосы и сравнивал свое положение с должностью фельдъегеря» {223} 223 Жиркевич И. С Записки. С. 651. . 10 августа Константин поскакал в Петербург, чтобы взять реванш и склонить императора к отставке Барклая {224} 224 Тартаковский Л.Г. Неразгаданный Барклай. С. 99—100. . Цесаревич беспокоился напрасно — решение о назначении главнокомандующим человека с русской фамилией давно уже было принято царем. Известие о том, что место Барклая займет один из самых умудренных и опытных генералов армии светлейший князь М.И. Кутузов, застало Константина на пути в Петербург.

На подъезде к столице он встретил Кутузова, спешащего в армию, и рассказал ему об общем положении русских войск. А чуть раньше на дорогах войны увидел Константина адъютант нового главнокомандующего, Александр Иванович Михайловский-Данилевский, который тоже направлялся в действующую армию. «Я никогда не забуду впечатления, — вспоминал молодой адъютант Кутузова, — которое произвело на меня следующее зрелище на станции Тосна, близ Новгорода. Приехав туда довольно поздно вечером, я увидел множество народа, стоявшего около одного дома в величайшем молчании, и на вопрос мой, что это значило, мне показали спавшего под навесом сего дома на соломе Константина Павловича, возвращавшегося из армии в Петербург. Он был завернут в серую шинель, спокойствие и вместе с тем горесть изображались на бледном лице его; вблизи никого не было видно из свиты его, и только скромная коляска, запряженная четырьмя лошадьми, стояла неподалеку. Вид внука Екатерины, спавшего на соломе, меня поразил; но усладительно было смотреть на заботливость народа, вокруг него собравшегося, обнаружившего оную безмолвием и телодвижениями, чтобы не нарушать покоя его. Добрые ямщики, с коими я говорил, изъяснили мне в самых сильных выражениях неограниченную преданность свою к императорскому дому» {225} 225 Михайловский-Данилевский А.И. Записки // Исторический вестник. 1912. С. 141. .

Есть в этой сцене что-то провидческое — Константину предстояло пережить еще немало скитаний, в скитаниях он и умер.

Пока же, приехав в Петербург, Константин Павлович, по воспоминаниям сильно недолюбливавшей его императорской фрейлины графини Р.С. Эдлинг, «только и твердил, что об ужасе, который ему внушало приближение Наполеона, и повторял всякому встречному, что надо просить мира и добиться его во что бы то ни стало. Он одинаково боялся и неприятеля, и своего народа и, ввиду общего напряжения умов, вообразил, что вспыхнет восстание в пользу императрицы Елизаветы. Питая постоянное отвращение к невестке своей, тут он вдруг переменился и начал оказывать ей всякое внимание, на которое эта возвышенная душа отвечала лишь улыбкою сожаления» {226} 226 Эдлинг Р.С. Записки. С. 176. .

Графиня Эдлинг обвиняла Константина в трусости, замечая, что «в виду опасности» он терялся так, что его «можно было принять за виновного или умоповрежденного» {227} 227 Там же. См. также: Давыдов Д.В. Воспоминания о цесаревиче Константине Павловиче. С. 299. . Графиня судит предвзято, на поле боя она не бывала, мы же знаем, что во многих сражениях цесаревич проявлял и отвагу, и проницательность хорошего военного тактика. Тем не менее утратить мужество в решительную минуту великий князь тоже мог, это тоже было в его характере, и нам еще предстоит убедиться в этом. Посему в роковых для русского народа событиях 1812 года цесаревич не принимал участия. Он присоединился к войскам лишь тогда, когда началось отступление французской армии и победа России в войне стала делом решенным. Как утверждает графиня Эдлинг, до своего выезда в армию Константин находился в Твери у великой княгини Екатерины Павловны. Этому, однако, противоречат камер-фурьерские журналы, в которых отъезд Константина из Петербурга в эти месяцы не зафиксирован — вероятнее всего, великий князь провел их в столице {228} 228 Впервые указано О.С. Каштановой: Великий князь Константин Павлович… С. 286. См. также: Камер-фурьерский церемониальный журнал. Июль—декабрь 1812 года. СПб., 1910. С. 28, 616. . Тверь же он посетил еще до войны, зимой 1811 года, пробыв там всего десять дней {229} 229 Камер-фурьерский церемониальный журнал. Январь—июнь 1811 года. СПб., 1910. С. 97-98. .

В день Рождества Христова 1812 года Александр издал знаменитый манифест об окончании Отечественной войны и изгнании захватчиков из российских пределов: «Объявленное нами при открытии войны сей свыше меры исполнилось: уже нет ни единого врага на лице земли нашей, или лучше сказать, все они здесь очутились, но как? — мертвые, раненые и пленные! Сам гордый завоеватель и предводитель их едва с главнейшими чиновниками своими отселе ускакать мог, растеряв все свое воинство и все привезенные с собою пушки» {230} 230 Цит. по: Шильдер Н.К. Император Александр Первый. Т. 3. С. 381. См. также: Шишков. Записки, мнения, переписка. Берлин, 1870. Т. 1. С. 179—172; Полное собрание законов Российской империи. № 25295, от 25 декабря 1812 г. .

Дальше можно было не воевать, отправиться на зимние квартиры, сбросить с плеч увесистые ранцы, отдохнуть и, наконец, согреться. На таком сценарии особенно настаивал Кутузов — он считал задачу исполненной, войну оконченной и за пределы России идти не хотел. Константин совершенно разделял мнение главнокомандующего и желал мира {231} 231 Константин Павлович — графу В.Ф. Васильеву. 1812—1814: Р.А. 1882. Кн. 1.С. 143. . Александр не сомневался в необходимости продолжить военные действия. Он понимал, что остановиться на русской границе, прекратить преследование Наполеона значит лишь затянуть войну. Поражение в России только раззадорило французского императора, и это было очевидно — не успев закончить одну кампанию, Наполеон уже готовился к новой и собирал войска. Александр не знал этого доподлинно, но был в этом убежден. А потому освобождение Европы от власти Наполеона должно было стать полным. И освободителем Европы будет он, русский православный император.

Константин Павлович нагнал армию 16 (28) декабря. Это было уже в Вильне. Не успев явиться перед русскими войсками, цесаревич — по язвительному определению Николая Тургенева, «закоренелый капрал» — немедленно доказал, что не слишком изменился за месяцы, проведенные вдали от армии. Как известно, зима 1812 года выдалась необычайно морозной. «Воины, встреченные императором и великим князем на границе, были одеты и обуты так, как того требовали длинные утомительные переходы и суровость времени года. Учитывая особенности службы и климата, именно так их и следовало бы одевать всегда; их форма должна до некоторой степени походить на одежду крестьян. Смотря на проходивший мимо гвардейский Егерский полк, покрывший себя славой во время кампании, великий князь Константин был оскорблен видом этих солдат; особенно его покоробила, кажется, их грубая и неуклюжая обувь. Он был также недоволен нестройностью рядов и не мог удержаться от негодующего восклицания: “Эти люди только и умеют, что сражаться!”» {232} 232 Тургенев Н.И. Россия и русские. М., 2001. С. 27. .