Виктор Лопатников - Канцлер Румянцев: Время и служение

Отнюдь не случайно адмирал Вандерс (США) впоследствии утверждал: «Николай Резанов был прозорливым политиком. Живи Резанов на десять лет дольше, то, что мы называем Калифорнией и Американской Британской Колумбией, было бы русской территорией…»

Обстоятельства, как видим, не сильно благоприятствовали Резанову. Консервативная традиция, которой придерживалась Япония, оказалась непреодолимой. Так и не продвинулись дела у Российско-американской компании. Не удалось достичь главного: наладив торговлю с близлежащими в регионе партнерами, сбалансировать экономику Российско-американской компании, тем самым сделать жизнь колонистов на Аляске более или менее сносной. Мореходам Крузенштерну и Лисянскому повезло больше. Торжественное возвращение кораблей в Петербург сделало их национальными героями. Русский престол после трагических неудач в Европе нуждался именно в таком позитивном событии. Искания Резанова на этом фоне оказались отодвинутыми на задний план.

К тому времени, когда Резанов решил возвратиться в Петербург, добрая молва о нем, замечательном человеке, наперекор обстоятельствам прокатилась по Сибири. «Приехав в Якутск, видел я благодарность соотчичей моих, весь город за рекою встретил меня, и наперерыв угощали. Здесь, в Иркутске, еще более видел ласки их, меня задавили поздравлениями. Я из благодарности, хотя без удовольствия, но таскался всюду, и из той же благодарности дал я и городу в доме училища на 300 человек обед, бал и ужин, который мне 2 т. руб. стоил. Из Томска получил нарочного, что город приготовил мне дом со всею прислугою. Здесь также наперерыв принять старались меня. Г-н Ситников, уступя мне прекрасный дом свой, барски меблированный, дает мне стол, экипаж и ни до малейшей не допускает издержки. Остается мне пожелать только то, чтобы мой труд Монарху угоден был, верь, что мне собственно ничего не нужно».

Это строки из последнего, предсмертного письма Резанова своему доверенному лицу в Петербурге. Из него также следует, что Резанов к тому времени уже знал о завершении кругосветного плавания «Надежды» и «Невы». Известно было ему, и в каком свете представлены были он и его роль перед государевым руководством. «Слава богу, всё кончилось. Все получили награды, и один только я ничего не желаю потому, что не о том мыслю и ничего не удобен чувствовать», — заключает он в своем письме.

«И последнее, что нам доподлинно известно о Николае Петровиче Резанове: Отправившись из Охотска 24 сентября 1806 года — Резанов по свойственной ему неутомимой деятельности ехал очень скоро, — что для слабого здоровья его, обессиленного тяжкими трудами, огорчениями и заботами в течение трех лет, имело гибельные последствия. При переходе через реки, покрытые тонким льдом, ему приходилось несколько раз ночевать в снегу. За 60 верст до реки Алдана он занемог жестокою горячкой и без памяти приведен в якутскую юрту. Получив облегчение, он через 12 дней отправился далее. В Якутске опять слег в постель и, не поправившись вполне, продолжал путь. Прибыв в Красноярск, он вновь захворал и 1 марта 1807 года скончался» {85} 85 Русское посольство в Японию в начале XIX века, в 1803—1805 гг. // Русская старина. 1895. № 6. С. 128. .

Спешил ли он в Петербург, дабы испросить согласие царя на бракосочетание с возлюбленной, доньей Консепсией, как уверяет Андрей Вознесенский, или все-таки попытаться снарядить новую экспедицию с целью закрепить русских на дальних берегах, — вопрос, который так и остается непроясненным…

…В 1852 году к берегам Японии направилась большая эскадра «черных кораблей». Это были одетые в металлические корпуса военные суда под американским флагом. Ее возглавлял командор Мэттью Перри. Незваные гости смотрелись куда как внушительнее, чем «Юнона» и «Авось» под командованием лейтенанта Хвостова и мичмана Давыдова. Военное снаряжение эскадры выглядело устрашающе. Американскому адмиралу удалось, под угрозой вторжения, склонить японцев открыть для иностранцев порты Хокодатэ и Симоду. На этом эпохе изоляции Японии от остального мира пришел конец. Тем временем, экспедиция русского морехода генерала Е.В. Путятина прибыла в Японию для наведения мостов несколько месяцев спустя. 26 января 1855 года японско-русские переговоры в Си-моде закончились подписанием договора. Начало статьи первой этого документа гласит: «Отныне да будет постоянный мир и искренняя дружба между Россией и Японией».

150-летие этого события в России и Японии торжественно отмечено в 2005 году.

Внимание министра коммерции, а потом и министра иностранных дел Румянцева к северо-американскому континенту не ограничилось лишь потребностями Аляски.

Историческая заслуга Румянцева еще и в том, что именно он заложил основы устойчивых двусторонних торговых, а затем и политико-дипломатических отношений между северо-американской республикой и императорской Россией. Министр исходил из того, что молодое, крепнущее государство на отдаленном континенте сталкивается с теми же проблемами, что и развивающаяся Россия, более того, его растущий флот рано или поздно станет противовесом морскому преобладанию Британии. Эта политика Румянцева весьма скоро оказалась повернута в практическую плоскость. Возмещать экономические потери от континентальной блокады Англии в какой-то мере представлялось за счет поставок через Атлантический океан из США. Тогда в начале века были предприняты шаги к установлению консульских, а затем и дипломатических отношений. Об этом красноречиво свидетельствует письмо Александра I — президенту Соединенных Штатов Америки Джеймсу Мэдисону (приводится полный текст {86} 86 Россия и США: становление отношений 1765—1815. М., 1980. С. 340. ):

«Санкт-Петербург 31 августа (12 сентября) 1808 г.

Александр I, российский император, приветствует своего достойного и великого друга президента Соединенных Штатов Америки.

В целях еще большего укрепления дружественных связей и взаимопонимания, которое существует между Российской империей и Соединенными Штатами, и желая прежде всего дать недвусмысленное свидетельство моих чувств к вам лично, м-вый г-дрь, и к нации, столь достойной того высокого уважения, с каким я к ней отношусь, я решил назначить при вас в качестве моего генерального консула и поверенного в делах коллежского асессора Андрея Дашкова {87} 87 Впоследствии Андрей Дашков за годы службы в США отправлял Румянцеву десятки депеш, препровождая массу сведений не только политико-дипломатического характера. Сообщая министру об эпидемии желтой лихорадки, охватившей некоторые штаты, и карантинных мерах, какие не обходимо предпринять для предотвращения проникновения заразы в Европу и в Россию, Дашков пишет Румянцеву: «…Не могу не высказать в. С-ву, как я был бы рад, если бы до отъезда из этой страны получил возможность объехать ее в качестве наблюдателя. Но, к несчастью для меня, этот вопрос всегда сводится к деньгам. Тогда я смог бы сообщить интересные сведения о земледелии американцев, о работе и о продукции их рудников, о судоходстве по их рекам и каналам, об их развивающейся промышленности, главное достоинство которой заключается в простоте машин и в искусном применении уже известных изобретений для новых надобностей. В этом смысле патенты на изобретения приносят здесь большую пользу. Я изучаю главным образом их внешнюю торговлю. Хотя это изучение продвигается медленно, постараюсь, чтобы достигнутые результаты оправдали меня в глазах в. С-ва. Если бы мне удалось посетить главные порты Соединенных Штатов, я смог бы получить точные и верные сведения о торговых сношениях американцев с Китаем, обеими Индиями, африканскими и южноамериканскими берегами. Я уже собрал некоторые материалы по этому вопросу и ко времени открытия навигации в Балтийском море приведу в порядок свои заметки, чтобы затем направить их в. С-ву. Андрей Дашков, 4 июня 1811 г». , который вручит вам это письмо.