Юрий Ампилов - На верхней границе фанерозоя (о нашем поколении исследователей недр)

Был случай, когда наши товарищи-сослуживцы решили подкрепиться лесными грибами, собранными здесь же на опушке и по виду явно похожими на белые. Несколько человек попали в лазарет, и их откачивали пару дней. В последний день сборов многие писали на пилотках друг у друга кому что вздумается. Одному из тех грибников написали крупными буквами «Грибоедов». Он шутки не понял и даже обиделся.

Сборы кончились, мы вернулись в Москву, получили дипломы и последнюю стипендию. В день стипендии подъехал наш ротный Гнутый, чтобы собрать деньги с курсантов за испорченное имущество. Его встретили как родного, деньги без вопросов собрали и на радостях напоили. Дошло до того, что кто-то помог ему под ручки погрузиться в милицейский «воронок» и доехать до ближайшего вытрезвителя, потому что ехать обратно в дивизию он в таком виде явно не мог. За компанию вместе с ним в вытрезвителе переночевало и несколько наших. Но серьезных последствий это иметь не могло, т. к. дипломы уже были получены, а к трудовой деятельности приступить еще не успели.

Сразу после сборов состоялась моя свадьба, и мы с Люсей поехали провести медовый месяц в Хосте близ Сочи. Так «наотдыхался», что опоздал со сроком сдачи документов в аспирантиуру. Однако об этом позже.

Кроме учебных практик у нас были две настоящие производственные геофизические практики: после 3-го и 4-го курса, на которых мы занимали должности рабочих 3-го разряда. Причем с обеими практиками мне очень повезло. Чтобы не оказаться потом без выбора и уехать по «обязаловке», мы стали искать место для летней практики еще зимой. Я был дружен с молчаливым студентом нашей группы Сашей Череповским, а у него отец, Виктор Фомич Череповский, как потом выяснилось, был начальником управления в министерстве геологии СССР. Кстати, Виктора Фомича знают и уважают почти все угольщики бывшего СССР. Он до сих лор, несмотря на серьезный возраст, очень активно работает, сотрудничая с различными компаниями и консультируя их по научным и производственным вопросам.

Тогда морская сейсморазведка только зарождалась, и мне очень хотелось побывать в рейсе на научном судне. Я поделился своими мечтами с Сашей, которому перспектива морской практики тоже понравилась, и он поведал о нашем желании своему отцу. В один из февральских дней 1976 года мы с Сашей поехали в министерство и оказались у Виктора Фомича в кабинете. У него находился очень колоритный усатый мужчина в какой-то непонятной форме. Это был Николай Николаевич Трубятчинский, начальник КМАГЭ – комплексной морской арктической геофизической экспедиции, базировавшейся в Мурманске (ныне – МАГЭ). Это личность почти легендарная и заслуживает того, чтобы о нем вспомнить. Я потом уже во взрослой жизни с ним сталкивался много лет спустя. Это тот самый «подполковник Трубятчинский», которому известный бард Александр Городницкий посвятил песню с таким названием. «Труба» – так его звали в простонародье – успел повоевать в конце войны, и не раз потом уже в 80-90-х годах, когда мы оказались вместе в одной организации – НИИ морской геофизики в Мурманске, в день победы делился фронтовыми воспоминаниями. Он был и участником одной из первых советских антарктических экспедиций, А подполковником он стал, отслужив в военной гидрографической службе в послевоенные годы, В общем, личность во многих отношениях незаурядная и вызывающая много теплых воспоминаний. Но в конце жизни, уже в почтенном возрасте, в середине 90-х годов, когда наступило лихолетье, он, поддавшись на уговоры новой жены, работавшей «плановичкой» в НИИМоргеофизике, уехал в Израиль, где через несколько лет умер. Собственно, об этой грустной судьбе замечательного человека и песня Александра Городницкого, где каждое слово берет буквально за душу, поскольку перед глазами, словно живой, улыбающийся Николай Николаевич с извечной своей щеткой седых усов.

Не могу спокойно слушать эту песню и писать эти строчки: комок подступает к горлу. Сколько человеческих судеб лучших наших сограждан изломано вовсе не войной, нет (это понятно), а бездарными власть предержащими, на которых России слишком уж часто «везло», и в новейшей истории особенно.

Пару лет назад, оказавшись на концерте Городницкого в известном бардовском кафе «Гнездо глухаря», мы попросили его исполнить эту песню, а в перерыве подошли поговорить о нелегкой судьбе Н.Н. Трубятчинского. Впрочем, нелегкая судьба и у многих лучших наших соотечественников. Да и у нас самих, оказавшихся на крутом переломе истории, она тоже непростая. Кстати, Александр Городницкий имеет прямое отношение к нашему отделению геофизики: он в свое время защищал здесь диссертацию, а на банкете в честь 60-летия нашей кафедры, в конце мая 2004 года в ресторане гостиницы «Рэдисон-Славянская», мы были свидетелями и участниками прекрасного вечера, подпевая знаменитому барду.

Однако в тот февральский день 1976 года ничего этого еще не было. Перед нами в кабинете Виктора Фомича сидел бодрый и жизнерадостный Николай Николаевич и интересовался нашими планами. Обещал посодействовать и взять на одно из судов, а пока велел оформлять медицинские книжки моряка и проходить медкомиссию. До осуществления мечты было рукой подать.

Время пролетело быстро, и вскоре после летней учебной геофизической практики в Крыму мы втроем: Саша Череповский, Миша Лежнев и я – оказались в Мурманске. Знал бы я тогда, что через несколько лет вернусь в этот город и проживу здесь лучшие годы своей жизни, что тут вырастут мои дети.