Давид Арманд - Путь теософа в стране Советов: воспоминания

Мы походили по городу, подивились на его великолепие и заспешили дальше. Ведь у нас было всего семь дней на всё путешествие! Железная дорога кончалась в Сочи. Мы отправились пешком в Хосту через Мацесту. А из Хосты повернули в горы. Дорога, как я могу теперь судить, была вначале довольно нудная. Она вилась среди виноградников, бахчей, плантаций табака, всё на подъём. Солнце пекло немилосердно. С непривычки голова лопалась от звона цикад. Рюкзаки, отягощённые хлебом и брынзой, закупленными в Сочи на всю дорогу, оттягивали плечи. Но ведь всё это было новое, неиспытанное и, следовательно, интересное. А главное, нельзя было угадать, какое из чудес света откроется за следующим поворотом. Понятно, что шли мы радостные, с лёгким сердцем.

За следующим поворотом открылись заросли шиповника, держи-дерева — шибляк. Просёлок превратился во вьючную тропу, которая петляла и вновь и вновь раздваивалась. Наконец мы заблудились окончательно и часа два вертелись среди колючек, не чая выбраться. В конце концов мы вышли на крик петуха в невероятно грязную и жалкую деревушку Армянский базар, откуда нам показали, как пройти на Краснополянское шоссе. Здесь мы вступили в благодатную тень буково-грабового леса и по булыжному шоссе направились к конечной цели нашего пути — Красной Поляне. Впереди были реликтовые рощи самшитового дерева, сверкающая и бурлящая вода Мзымты, несущая нам прохладу снежных шапок Кавказа.

Шоссе было пустынно, только недалеко от Красной Поляны мы повстречали молодого монаха, истощённого, видимо, трудом, постом и молитвой. Он охотно отвечал нам на вопросы о дороге и о достопримечательностях природы, которые сто́ит посетить. Рассказал, что он отшельник, живёт в горах с несколькими ушедшими из Афона старцами. Питаются они овощами и кукурузой с возделываемого ими участка. Во время разговора он ни разу не взглянул на нас, опуская глаза долу. Нам потом объяснили, что это он — от соблазна. Ведь Галя была женщиной, а отшельникам на женщин глядеть не полагается.

В этот день мы прошли почти 40 километров и без ног свалились на турбазе.

Красная Поляна оказалась греческим селом, довольно зажиточным и, по сравнению с Армянским Базаром, упорядоченным. Жители его — усатые мужчины и крикливые мальчишки — весь год лодырничали и шумели на улицах, а осенью отправлялись за орехами, каштанами, собирали фрукты в заброшенных черкесских садах и везли на ослах в Адлер и Сочи на базар. Зарабатывая на этом столько, что опять можно было бражничать до следующего урожая.

Понаблюдавши жизнь горластого племени, неизвестно каким ветром занесённого в Кавказские горы, мы присоединились к группе туристов и попытались взойти на Ачишхо. Группа дошла только до половины горы. Мы одолели её до вершины и вернулись с чувством удовлетворения, что побывали не только на побережье, но и в настоящем горном лесу, где достигли зоны рододендронов.

На другой день мы спустились по шоссе вниз, не доходя Адлера перешли Мзымту и решили прорваться в Гагру. В предгорьях нам попадались русские деревни, такие же ужасно грязные и нищие, как и армянские. Помимо бедности чувствовалась леность: решетины на избах не были опилены вровень с краем крыши, и так и торчали, какими их привезли из леса, — все разной длины. Облезшие маленькие коровёнки стояли в загонах по колено в навозе, который никому и в голову не приходило чистить и который зловонными лужами растекался по улицам.

Вскоре на мосту нас остановил военный патруль. Красноармейцы-грузины сообщили нам, что мы вступаем в пределы Грузинской республики и должны предъявить документы. Мы предъявили.

— Что у вас в рюкзаках? Сахар и вино проносить через границу нельзя.

— Нет ни того, ни другого.

— Вино нет? Жаль! Проходите пожалста.

По их весёлому настроению было видно, что они уже немало вина конфисковали.

Ночь нас застала на шоссе, пересекавшем приморскую равнину. Дотащились до села Пиленкова. Не обнаружив постоялого двора, попросились переночевать в первую попавшуюся избу. Утром, снова шагая по дороге, мы разговорились с прохожим.

— Где ночевали?

— В Пиленкове.

— Уж лучше бы в канаве. Село на большой дороге. Так там в каждом доме сифилиса по уши.

А мы-то вытирались хозяйским полотенцем! Содрогнувшись, оглядели самих себя: уж не ползают ли по одежде спирохеты. Отстав от попутчика у первого мостика, мы тщательно вымылись в речке и вытрясли одежду. Вспомнили строфу из «Хламидомонады» Олегушки:

В полдень мы увидели стадо коричневых фризских коров, пасшихся на прекрасном, заботливо огороженном пастбище. Это были бегемоты по сравнению с русскими коровёнками. Ну, очевидно, немецкая колония, решили мы. Действительно, скоро мы вошли в село Новый Город, как небо от земли отличавшееся от армянских, греческих и русских сёл, которые мы видели. Отличные дома, тротуары мощёные, перед каждым домом мостик через кювет, да ещё с перильцами. Заборы крашеные, за заборами цветы. И злые собаки, которые отвечают на стук, если попросишься переночевать. Школа, магазины, пожарное депо. К удивлению вывески, хоть и написанные готическим шрифтом, никак не поддавались расшифровке. Мы сначала отнесли это на счёт несовершенного знания немецкого языка, но вскоре заметили тильду над буквой «о» и часто удвоенные гласные. Что за притча? Оказалось, это эстонское село. Тере-тере-юмала. Вся география перевернулась вверх ногами! О существовании на Кавказе ещё и эстонцев мы не имели понятия. Видно, недавно переселились. Ну и отгрохали уже Новый Город. Молодцы! Что значит руки чешутся.

После Нового Города мы пошли по короткой дороге, по строящемуся полотну и вскоре упёрлись в туннель. Не поворачивать же назад. Авось пройдём! Дело было в воскресенье и тоннель не охранялся. Пока был свет, всё шло ничего. Потом стало темно… Мы шли ощупью, время от времени чиркали спички. Под ногами стояла вода, в воде натыкались на кучи отбитого камня. Стены давили, тоннель был пробит начерно, без отделки. Полное впечатление входа в преисподнюю. А когда спички кончатся, тогда как? Но, когда оставалось всего три спички, вдали показалось выходное отверстие.

Чтобы отметить эту победу и памятуя, что не одной брынзой жив человек, мы впервые решили зайти в Гагре в столовую. Самое дешёвое блюдо, которое нам могли предложить капо, был огнедышащий вулкан под непонятным соусом и совсем непонятным названием. Мы сожгли перцем и горчицей все внутренности и не могли доесть блюдо до конца. После этого мы готовы были выпить всё Чёрное море, если бы оно не было таким солёным.

А море штормило. Мы впервые видели его таким сердитым. Турбаза стояла у самого штранда, и волны ударялись о её террасу. Было жутко и хорошо стоять в темноте и глядеть, как вздымаются каскады брызг, стараясь достать и разбить электрический фонарь.