Бьёрн Хеммер - Ибсен. Путь художника

Разумеется, интересно наблюдать, как произведение отражается в частной переписке Ибсена — хотя это происходит после выхода драмы в свет, а не в ходе ее написания. Хильдур Андерсон не была прообразом Хильды Вангель. Этот образ возник в воображении Ибсена задолго до начала дружбы с Хильдур. Хильда — дальнейшее развитие образа молодой легкомысленной дочери врача с тем же именем из «Женщины с моря» (1888).

Рассуждения о других возможных прообразах Хильды — о Хелене Рафф [97] Хелене Рафф (1865–1942) — немецкая художница и писательница, с которой Ибсен состоял в переписке. или Эмили Бардах [98] Эмили Бардах (1871–1955) — приятельница Ибсена. — столь же неубедительны и мало способствуют пониманию драмы. Но то, что знакомство с молодыми женщинами, особенно с Хильдур Андерсон, могло дать пожилому драматургу определенные стимулы и идеи, — это вполне вероятно. Ибсену, когда драма вышла в свет, было шестьдесят четыре — то есть он был намного старше Сольнеса. Строитель описывается в драме как «здоровый и крепкий» человек, хотя «уже пожилой» (см. ремарку, 4: 196). Следует учитывать, что у той эпохи были свои представления о возрасте. Предположительно Сольнесу не больше пятидесяти, а скорее всего, даже меньше. Двенадцать-тринадцать лет назад у супругов появились первые и единственные дети-близнецы. Немногим позднее Сольнес начинает карьеру строителя.

Таким образом, поверхностные параллели с биографией Ибсена не способствуют пониманию этой сложной и отчасти неразгаданной пьесы. «Строитель Сольнес», возможно, самая непонятная из всех драм Ибсена. В ней много темных, неясных намеков, возникающих всякий раз, когда действие уходит за грань непосредственного восприятия и того, что мы называем реализмом или натурализмом в театре. Наш краткий пересказ содержания драмы — трагедия о вине, наказании и иллюзиях — не дает о ней никакого представления. Ибсен, похоже, скрылся здесь за самой непроницаемой маской.

А вот реалистические элементы драмы понять нетрудно. Во-первых, это касается явного конфликта между тремя мужчинами — представителями трех поколений: старым Брувиком, Сольнесом и молодым Рагнаром. Во-вторых, это касается тяжелых, запутанных отношений между Сольнесом и его женой. Драма построена таким образом, что сначала мы видим конфликт поколений, а затем — несчастливый брак.

После чего — в третьей фазе — появляется Хильда, и драма становится все сложнее, переходя за границы строгого реализма. Этого не происходит при описании конфликта поколений и конфликта между супругами. Хильда делается катализатором основного — внутреннего — конфликта, который переживает и разрешает Сольнес в течение короткого времени, пока длится действие драмы. Лишь на этом уровне драма обретает свою целостность. Хотя все ее конфликты значимы, и все нити действия тянутся до самого финала. Ибсен вновь показывает себя выдающимся «строителем» драмы.

Далее мы рассмотрим три основных плана, которые только что перечислили: конфликт поколений, конфликт между супругами и внутренний конфликт в душе самого строителя — драма художника.

Сценография пьесы строго реалистична, и это подчеркивают ибсеновские ремарки — четкие, с конкретными деталями. Они показывают спартанскую обстановку в мастерских строителя (первое действие), изящно обставленную гостиную Сольнесов (второе действие) и большую веранду в доме (третье действие).

В третьем и завершающем действии со сцены открывается вид на обыденный мир вокруг. Мы видим улицу с низкими, убогими домиками, часть сада Сольнесов и их новый, только что построенный дом. Это странное здание, которое Сольнес вот-вот завершит, не такое уж странное, как представляется. Жилой дом, увенчанный башенкой, был характерной чертой архитектуры в отдельных престижных районах Кристиании. (О том, что действие происходит именно в столице, мы узнаём от Сольнеса, который спрашивает Хильду, приехала ли она в столицу учиться.) Таким образом, в самом по себе доме с башней нет ничего особенно «символического».

Вначале драма кажется обычной реалистической пьесой — в ней идет речь о влиянии и положении в обществе, о том, кто получит право определять характер местной архитектуры. Представители трех поколений строителей выступают в этой сфере непримиримыми соперниками. Старый и смертельно больной Кнут Брувик давно сброшен с пьедестала Хальваром Сольнесом, но лелеет надежду, что его сын Рагнар освободится от тягостной службы у Сольнеса.

Опытный архитектор Брувик видит, что у сына есть талант и он вполне способен работать самостоятельно. Но это еще нужно доказать Сольнесу. А Сольнес не хочет этого признать. Ибо он видит в Рагнаре представителя молодого поколения, которое может отодвинуть в сторону его самого, и тогда все обрушится, и его постигнет возмездие. В глубине души Сольнес сознаёт свою вину — как перед стариком, которого подмял под себя, так и перед Рагнаром, которого жестоко эксплуатирует.

Главный герой ведет дьявольскую игру и манипулирует людьми, стремясь сохранить свое высокое положение. Сольнес использует это положение, чтобы разлучить Рагнара с его возлюбленной, безответной Каей, чтобы втоптать в грязь их чувства и чувства многих других. Сольнес выглядит просто чудовищем, когда отказывает старому Брувику в последнем утешении. Смертельно больной Брувик просит Сольнеса признать талант своего сына, но Сольнес не желает уступать никому и ни в чем. Он отвечает, что Брувик не должен требовать от него невозможного. Правда, Ибсен в ремарке указывает, что Сольнес говорит «почти в отчаянии»: «Да если я не могу иначе, поймите вы! Раз я таков, каков есть! Не могу же я переродиться!» (4: 200).

Это, конечно, ни в коей мере не оправдывает Сольнеса. Позже выясняется, что он — правда, под влиянием Хильды — все-таки может действовать иначе. В то же время его ответ Брувику показывает нам, как он воспринимает себя и окружающую действительность. Очевидно, что таким образом Сольнес пытается «объяснить» ситуацию и оправдаться. При этом он, как всегда, верит, что говорит правду.

Ответ Сольнеса Брувику также напоминает о словах Господа Бога, сказанных Моисею на горе Хореб. Моисей спрашивает, как ответить народу Израиля, вопрошающему об имени Господа, и Бог говорит: «Аз есмь сущий» (2 кн. Моисея, 3: 14). Вряд ли случайно Ибсен вкладывает подобные слова в уста героя. Строитель считает себя «творцом» в своем деле, и он действительно таков, каков есть. В этом смысле его последователем будет скульптор Рубек из драмы «Когда мы, мертвые, пробуждаемся». Рубек говорит: я рожден быть художником и никогда не стану кем-либо иным. Несмотря на все его человеческие слабости, он и вправду не может не быть художником.