Виктор Васильев - Загадка Таля. Второе «я» Петросяна

Матч с Сайгиным проходил в Рижском шахматном клубе и вызывал, особенно среди сверстников Таля, огромное возбуждение. Миша то и дело вскакивал со стула, чтобы переброситься шуткой, подмигнуть кому-нибудь. Словом, атмосфера была идеальной — веселой и непринужденной.

Правда, на первых порах радоваться особенно было нечему: первая партия закончилась вничью, во второй Таль азартно пожертвовал качество и был жестоко разгромлен. Но зато на следующий же день Таль насытился мщением: разнес позицию Сайгина прямой атакой на короля и добился капитуляции уже на семнадцатом ходу. Затем серия из четырех ничьих и в восьмой партии — победа.

Итак, после восьми партий Таль впереди. Но после одиннадцатой партии равновесие восстановлено: Таль получил подавляющую позицию, однако, вместо того чтобы терпеливо дожидаться, пока плод созреет, соблазнился сложной и очень красивой комбинацией — явно хотел доставить удовольствие ребятам. Увы, в комбинации оказалась «дырка».

Только теперь, когда осталось всего три партии, а счет был равным, Таль наконец-то заволновался и даже стал жалеть, что так легкомысленно отнесся к подготовке. Но в следующих двух партиях он заставил соперника сдаться и, сделав в последний день ничью, закончил матч вполне благополучно — 8:6.

Такое событие нельзя было не отметить. В доме Талей и так каждый день обедало пять-шесть Мишиных друзей (родители давно смирились с тем, что младший сын превратил квартиру в табор), но в этот вечер были побиты все рекорды.

Юный мастер был счастлив и веселился вовсю: пел пародийные и шуточные песенки с несколько рискованным текстом (доктор Таль только растерянно переглядывался с женой), демонстрировал свою память, играл на рояле — словом, всячески доказывал, что его истинное призвание не шахматы, а эстрада.

Степенный Сайгин только диву давался: он никогда не видел такого веселого шахматиста. Доктор Таль, улучив момент, отвел Сайгина в сторону и повел с ним задушевный разговор.

— Вы помните рассказ Куприна «Марабу»? Чудный рассказ, хотя шахматистам, конечно, обидно, что их сравнивают с такой унылой птицей. Ну и как вам нравится этот марабу, а? Вот уж, право, никогда не подумаешь, что этакий неугомонный волчок может проводить часы за доской. Знаете, он меня иногда пугает своим легкомыслием. Поговорите с ним, прошу вас, внушите ему, что надо быть хоть немного серьезным.

Сайгин постарался добросовестно выполнить деликатное поручение и отвел юношу в сторонку.

— Вот ты выиграл у меня, Миша, и веселишься, — внушал он своему недавнему сопернику. — Теперь ты мастер, будешь играть в четвертьфинале чемпионата СССР, может быть, даже попадешь в полуфинал. А там, знаешь, как тяжело? Там даже пол-очка вырвать тяжело. А выиграть у такого, как Холмов? С ним и вничью-то закончить не всегда удается… Ты теперь должен серьезно готовиться к каждому турниру, к каждой партии. Ты должен…

Таль слушал и думал про себя: «И напрасно вы меня пугаете. Никого-то я не боюсь. Вот знаю, что это нехорошо быть таким самоуверенным, но что я могу поделать, если никого — хоть режьте меня — не боюсь! И напрасно папочка (я ведь все видел!) подговорил вас на эту душеспасительную беседу. Уж я таков, каков есть».

И, деликатно дождавшись, когда Сайгин кончил его «воспитывать», Таль вскочил и побежал к роялю, закричав:

— Леди и джентльмены! А теперь я вам исполню…

Сайгин, улыбнувшись, только махнул рукой.

Вскоре, однако, выяснилось, что торжество было затеяно несколько преждевременно: Всесоюзная квалификационная комиссия во главе с гроссмейстером Авербахом не торопилась присуждать Талю звание мастера. Его победа показалась почему-то не очень убедительной. Требовался еще какой-то аргумент. И Таль его представил.

Вскоре после матча с Сайгиным в Риге проходило командное первенство страны. Таль выступал в команде «Даугавы» на первой доске. У него еще никогда не было таких серьезных оппонентов — Петросян, Тайманов, Авербах, Корчной, Васюков, Аронин, Суэтин, Лисицын, Кан, Чистяков. Таль, конечно, еще не мог выдерживать такое давление. Но победу над одним гроссмейстером он одержал. В дебюте Таль пожертвовал Авербаху пешку и попытался запутать противника. Тот искусно защищался и перехватил инициативу. В цейтноте, однако, Таль выиграл фигуру, и председатель квалификационной комиссии потерпел поражение.

В конце 1954 года восемнадцатилетний Таль получил извещение, что Всесоюзная квалификационная комиссия присвоила ему звание мастера… «Пират шахматных полей», как его будут впоследствии называть, поднял паруса и готовился к выходу в открытое море.

Итак, он мастер. Итак, он встречается за доской с сильными противниками, и небезуспешно. Словом, по всем признакам наступало время «мужчиною стать». Но шахматный характер Таля все еще в стадии становления. Его игра по-прежнему крайне неровна, чрезмерная впечатлительность мешает ему бороться в каждой партии с полным напряжением сил. А кроме того (и это тоже, представьте, имело значение), Таль, привыкший дома к неусыпным заботам родных, стоило ему попасть в другой город, оказывался совершенно не приспособленным к самым обычным житейским трудностям.

В мае 1955 года в Вильнюсе проходил четвертьфинальный турнир первенства страны. Среди участников были мастера Холмов, Сокольский, группа сильных эстонских, белорусских, латышских шахматистов. Начало соревнования заставляло вспомнить предостережения Сайгина: после десяти туров Таль имел лишь пять очков.

Неизвестно, как развернулись бы дальше события, но здесь в игру вступила мать. Она почувствовала, что у Миши что-то неладно. И в одно прекрасное утро Ида Григорьевна отворила дверь номера, в котором жил Таль.

Он сидел над доской, похудевший, бледный. Увидев маму, обрадованно кинулся к ней.

— Как дела, Мишенька?

— Плохо, мамочка. Я хожу по утрам голодный: ресторан в гостинице открывается только в час дня. И потом мне очень жмут туфли. И потом я очень скучаю…

— Ну вот что, сынок, с туфлями вопрос решается просто: переобуйся, ты ведь надел их не на ту ногу. Что касается завтрака, то я только сейчас видела, как Айвар Гипслис зашел в кафе напротив гостиницы. А скучать больше тебе не придется: я буду с тобой. Ну, будем выигрывать или хандрить?

— Конечно, выигрывать!

И в следующих семи турах он, простясь с меланхолией, заработал шесть очков. В конце концов Таль разделил с Чукаевым третье-четвертое места, вслед за Холмовым и Неем.

Была в этом турнире партия, заслуживающая особого внимания, даже не партия, а всего один ход. В одиннадцатом туре он играл черными с Гипслисом. Видя бедственное турнирное положение Таля, Гипслис начал откровенно играть на ничью. Он знал, что такой исход Таля никак не устраивает, и ждал, что тот полезет на рожон. Это тоже была психология.