Сирил Паркинсон - Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера

Однако беглецам повезло еще больше, чем они на то рассчитывали: у причала они заметили десятипушечный тендер, в котором Буш сразу узнал «Эндорскую Волшебницу», корабль британского флота, захваченный в прошлом году при Нуармутье. Тендер был в хорошем состоянии и готов к плаванию, но французский флаг все еще развевался поверх английского. Рядом, у того же причала стояли два американских судна, которые разгружали каторжники под охраной караула: скованные общей цепью дезертиры и уголовники. Якорная вахта на борту тендера состояла из шкиперского помощника и двух матросов. Поднявшись на борт, Хорнблауэр без особого труда обезвредил их, а затем на тендер удалось заманить лоцмана, который сошел с другого, только что прибывшего, американского судна. Когда все они вчетвером беспомощно лежали в каюте связанными, Хорнблауэр приказал сержанту загнать на борт закованных каторжников. После того как сержант также был обезврежен, десятку этих оборванцев была обещана свобода в Англии, после чего они были освобождены от оков. Затем тендер отдал швартовы, бывшие каторжники подняли грот и кливер. Плавание началось при лунном свете, с использованием отливного течения. Лоцмана вытащили на палубу и привязали у нактоуза; ему была обещана смерть, если днище тендера только коснется песчаной банки. Удачно управляемый, тендер на рассвете уже прошел Нуармутье, но здесь потерял ветер и был перехвачен тремя гребными канонерскими лодками. Эта атака стала следствием сообщения о тревоге, переданного по телеграфу.

Засадив бывших каторжников на весла, Хорнблауэр добился, чтобы тендер развил ход, достаточный для удержания на нужном курсе, а сам открыл по французским лодкам огонь из шестифунтовой пушки. Две шлюпки преследователей были потоплены, а третья бросилась наутек. Плавание продолжалось и той же ночью, пользуясь легким бризом, тендер вышел в открытое море, где и встретился с линейным кораблем «Триумф», под командованием сэра Томаса Гарди, из Флота Канала, возглавляемого адмиралом лордом Гамбиром, который держал свой флаг на «Виктори». Хорнблауэр представил свой рапорт адмиралу. «Грустный Джимми» — таково было прозвище этого главнокомандующего — был заметно потрясен. Он решил, что рапорт Хорнблауэра, датированный 5 мая, с адмиральским сопроводительным письмом, будет доставлен в Англию на «Эндорской Волшебнице» под командой Буша, который был назначен исполняющим обязанности капитан-лейтенанта. Тендером такого типа обычно командовал офицер в чине не выше лейтенанта, и именно в таком качестве корабль снова вошел в состав британского флота, но производство Буша, маловажное само по себе, было в то же время знаком официального одобрения действиям Хорнблауэра. Почти одновременно Хорнблауэр впервые услышал, что контр-адмирал Лейтон скончался от ран в Гибралтаре и был похоронен в соборе Св. Павла. Чуть позже в тот же день секретарь адмирала сообщил Хорнблауэру, что его жена Мария умерла в Саутси родами, дав жизнь сыну, который родился 7 февраля 1811 года. Ребенок выжил, а Марию в вырезке «Морнинг Кроникл» называли «вдовой капитана Горацио Хорнблауэра, злодейски умерщвленного Бонапартом».

У нас нет сведений, что почувствовал Хорнблауэр, узнав об этой трагедии, причиной которой он косвенно стал. Могла ли она все же выжить, если бы только знала, что ее мужу удалось спастись? Не был ли он сам с Мари де Грасай (и вполне вероятно — в ее объятиях) в тот самый день, когда Мария умирала? Мог ли он относиться добрее к своей жене? Довершением всех его несчастий стало известие, что через две недели «Виктори» отправится в Англию, где сам Хорнблауэр предстанет перед трибуналом, как только сойдет на берег. Он был первым капитаном британского линейного корабля, которому пришлось спустить флаг после того, как «Ганнибал» был захвачен в 1801 году при Альхесирасе…

Когда 6 июня Хорнблауэр сошел на сушу в Портсмуте, он вдруг с удивлением ощутил, что стал знаменит. Другого военно-морского героя на то время не было, а публику захватила история его героического сражения, пленения и бегства из-под стражи, о его якобы смерти, а потом — неожиданном возвращении на борту отбитого у французов приза. На текущий момент Хорнблауэр стал кумиром толпы и прессы. Среди писем и посылок, ожидающих его, одна содержала шпагу, стоимостью в сто гиней, которую он перед уходом в море заложил своим призовым агентам — необходимая мера, без которой капитан «Сатерленда» не смог бы оплатить расходы на покупку капитанских запасов. Сейчас шпага вернулась к нему как знак восхищения, вместе с кучей писем, а также сообщением, что «Эндорская Волшебница» была куплена Военно-морским флотом за 4000 фунтов стерлингов, две трети из которых принадлежало ему и не менее 400 фунтов — Брауну, как единственному представителю нижней палубы. Весьма теплое письмо он также получил от леди Барбары Лейтон, отправленное из дома 129 по Бонд-стрит и датированное 3-м июня. Она сообщила, что взяла под свою опеку ребенка Марии, полагая, что он остался сиротой, и мальчика окрестили Ричардом Артуром Горацио в честь ее братьев, лордов Уэлсли и Веллингтона как крестных отцов.

Письмо нежно заканчивалось словами: «Вас будут очень рады видеть, когда вы прибудете, чтобы повидаться со своим сыном, который растет и умнеет с каждым днем. Это доставит удовольствие не только Ричарду, но и вашему верному другу — Барбаре Лейтон». В этот момент Хорнблауэру пришлось проанализировать свои чувства. Ему пришлось вновь напомнить себе, что он должен предстать перед трибуналом. Трибунал, конечно же, состоялся (14 июня) и председательсвующий на нем адмирал выступил с речью, в которой подчеркнул, что Хорнблауэр «сделал все возможное во славу страны, что трибунал настоящим и подтверждает».

Проблема сигнала, поданного Лейтоном также обсуждалась, но в конце концов была признана несущественной, так как перед трибуналом предстал не Лейтон, а Хорнблауэр. Офицер, выступавший в роли его защитника, доказал, а суд согласился с ним, что Хорнблауэр действовал правильно, исполняя сигнал, но его действия были бы правильны и в том случае, если бы этого сигнала вообще не существовало. Решение трибунала было встречено бурным одобрением всего флота, и когда Хорнблауэр покидал «Виктори», где проходило заседание трибунала, команда была выстроена на реях в спонтанной демонстрации. Но что должно быть признано замечательным совпадением: Хорнблауэр был приговорен к смерти заочно (in absentia) французским трибуналом еще 10 июня, но это решение было утверждено императором Наполеоном в тот же самый день, когда было оглашен вердикт трибунала в Портсмуте. Сам же Хорнблауэр ничего не знал об этом в то время и вряд ли бы был бы сильно обеспокоен, если бы ему стало об этом известно. Ему было достаточно почетной реабилитации и высокого мнения о своих заслугах, которое он действительно заслужил у старших офицеров и товарищей по службе. Еще больше приветствий досталось ему на пристани, а затем, к своему удивлению, Хорнблауэр обнаружил себя в почтовой карете, спешащей в Лондон. Они достигли столицы в сумерках и мистер Хукхэм Фрир, который был выслан навстречу Хорнблауэру, благополучно сопроводил его в дом номер 10 по Даунинг-стрит, в Военное министерство, а к десяти вечера доставил капитана в Калтон-Хауз. Прежде чем Хорнблауэр понял, что происходит, принц-регент произвел его в рыцари, наложил на него знаки Достопочтенного ордена Бани и к тому же объявил о его производстве в полковники морской пехоты — синекура, которая должна была принести Хорнблауэру дополнительных 1200 фунтов стерлингов в год. Хорнблауэр завершил этот бурный день в специально снятом для него номере гостиницы «Золотой крест»: он приобрел и славу, и состояние.