Николай Сченснович - Записки актера и партизана

Молодые люди, воспитанные в ненависти ко всему неарийскому, послушные исполнители любых приказов, без малейших признаков жалости и сочувствия творили эти страшные дела. В отведенном для расстрелов месте они заставляли людей раздеться, а костюмы и платья привозили в специально оборудованные склады.

Соню вместе с несколькими девушками отправили работать на эти склады. Им приказали чистить и сортировать одежду. Страшно было разбирать вещи только что убитых людей, многие из которых были близко знакомы самим девушкам.

Однажды на станцию Барановичи пришел поезд, в котором находились чехословацкие евреи - мужчины, женщины, дети. Когда прибывшие выгрузились пз вагонов, им объявили, что вещи останутся на вокзале под охраной, а люди отправятся на обед. Первая партия ушла, но никто назад не вернулся. В особом помещении, куда их отправили, всех заставили раздеться догола, загнали в "душегубки" и увезли за город, где трупы вытащили баграми и сбросили в заранее выкопанные ямы.

"Душегубки" работали с методической точностью. И вот для Сони начались еще более мучительные и страшные дни - ее назначили уборщицей этих машин.

"Душегубками" называли грузовые машины с большой будкой без окон, обитые изнутри жестью. Швы запаяны, дверь обита резиной и герметически закрывается. Внутри этой машины смерти проделаны отверстия, через которые из выхлопных труб подается отработанный газ.

В "душегубку" сажали до 40 человек. Машина трогалась, шофер поворачивал рычаг, и газ, поступая внутрь, постепенно убивал находящихся там людей. Они в страшных муках умирали.

Когда Соню привели к "душегубке" в первый раз, она не могла войти туда от ужаса и отвращения. Внутри все было испачкано кровью, рвотой. Но фашисты избили ее и швырнули внутрь. Она чуть не лишилась чувств от удушающего смрада.

В таких условиях ей пришлось работать после каждого очередного выезда "душегубок". Она знала, что с последней партией вывезут и ее. Об этом ей все время напоминали, как бы утешая, что эта грязная работа скоро окончится.

Обмывая "душегубки", она тщательно изучала их. Они были абсолютно похожи одна на другую, и отличить их можно было только по шоферу да по номеру на машине.

Двери... Только через них можно выбраться из "душегубки". Но они закрывались герметически, и ручек внутри не было. Значит, открыть дверь изнутри нельзя. Она захлопывалась, бородки замка со щелчком вскакивали в пазы, и узники наглухо изолировались от внешнего мира. Единственный способ выбраться из машины - сделать так, чтобы дверь закрылась, а замок не защелкнулся.

"Я должна что-то придумать" - эта мысль не давала ей покоя, и она целые дни думала только об этом. Подготовить какую-нибудь дверь заранее - не имеет смысла. Ведь неизвестно, в какую машину попадешь. Сделать так, чтобы все двери не закрывались, тоже нельзя - при осмотре машин сразу обнаружат. Что делать?

Надо уйти в партизаны. Но как? Днем с работы нельзя - заметят, а ночью гетто усиленно охраняется. А уйти нужно обязательно до того, как увезут последнюю партию.

Однажды она в чем-то провинилась. Ее схватили и били так, что несколько раз теряла сознание. В тот день был очередной погром, и ее, окровавленную, швырнули в последнюю машину. "Конец", - подумала она, когда за ней захлопнулась дверь.

Соня лежала возле самой двери. Много раз во время уборки она захлопывала и открывала ее. Теперь же ухо уловило какой-то другой, непривычный звук, будто замок не щелкнул, как обычно. "Неужели бородки не вошли в пазы?" - мелькнула мысль. От двери потянуло свежим воздухом... "Значит, она закрылась неплотно. Нужно действовать, пока не пустили газ. Газ пустят, когда выедут за город".

Соня стала подыматься на ноги. Кто-то попытался помочь. В полной темноте не поймешь, кто стоит рядом. Но стать на ноги она не могла - что-то не пускало. Пошарила вокруг рукой... Подол юбки прищемило дверью. "Вот поэтому она и не закрылась плотно, - догадалась Соня. - Теперь надо попытаться открыть дверь. Но это можно сделать только тогда, когда машины выедут за город". Чтобы стать на ноги, пришлось расстегнуть юбку и вылезти из нее.

Если бы ее раздели донага, как остальных, дверь, конечно, защелкнулась бы плотно. Помогло то, что немцы впопыхах швырнули ее в "душегубку" одетую.

В набитой до отказа машине с каждой минутой дышать становилось все труднее и труднее. Голова начинала кружиться, в висках стучало, сердце билось неровно. Кто-то застонал - длинно, протяжно... "Как только пустят газ, значит, выехали из города. Не прозевать бы, а то копец".

Вот машину начало бросать из стороны в сторону, кверху. Вероятно, окончилась мостовая. Пора! Нужно действовать!

Их машина - последняя. Это она знала. Все остальное - дело случая.

Соня схватила кого-то, стоявшего рядом, за руку и прокричала:

- Давайте нажмем плечом на дверь изо всех сил, кажется, она неплотно закрыта!

Уговаривать не пришлось. Стоявший рядом отшатнулся вместе с ней назад, а затем они и кто-то еще толкнули изо всех сил плечами в дверь. Солнечный свет заставил зажмуриться. Затем ощутила сильный удар, от которого едва не потеряла сознание. Почувствовала, что лежит на земле, но очень твердой. Открыла глаза. Пошевелилась. Все тело ныло от боли. С трудом подняла голову, оглянулась.

Рядом с ней сидел какой-то голый мужчина, а дальше, по ходу машины, еще несколько человек. Кто сидел, а кто лежал. Вдалеке виднелась машина, но дверь уже была закрыта. Очевидно, несколько человек успели вывалиться, а затем машину тряхнуло на ухабе и дверь мгновенно захлопнулась.

Первые секунды оцепенения от неожиданной свободы прошли, и все сидевшие и лежавшие на дороге вскочили и бросились бежать в разные стороны. Наверно, у каждого мелькнул какой-то свой план спасения, а может, они побежали не думая, лишь бы подальше от этого страшного места?

Соня недалеко от дороги увидела домики. "Хутора", - подумала она. И тут заметила, что в руке держит юбку. Вероятно, снимая ее, инстинктивно зажала между пальцами край.

Вскочила. Невольно вскрикнула от резкой боли. "Скорее уходить! Спрятаться!" - было первой мыслью.

Пошла торопливым шагом к домикам. Завернула во двор первого, стоявшего невдалеке от дороги. На дворе никого. Быстро подошла к сараю. Он закрыт. Возле него большой ящик. Заглянула - до половины заполнен овсом. Быстро легла в ящик и прикрылась крышкой.

Мысль работала лихорадочно: "Только бы до вечера перебыть здесь, а потом быстрее в лес". Хлопнула дверь. Послышались шаги. Кто-то открыл крышку. Перед ней стояла женщина, глаза испуганные.

- Я все видела. Уходи! Скорее! Приедут немцы за овсом. Это их овес. Если тебя тут найдут, убьют всех - и тебя и нас!

- Куда же уходить? - прошептала Соня.