Дмитрий Медведев - Диана. Обреченная принцесса

Аналогичное сопоставление с собственным жизненным опытом звучит и в выступлении Дианы на конференции благотворительной организации «Turning Point», помогающей людям справляться с алкогольной и наркотической зависимостью. Отказываясь в первые годы брака принимать транквилизаторы, впоследствии Диана употребляла некоторые виды антидепрессантов, успокоительные и снотворные средства. Однако в какой-то момент она поняла, что обращение к подобным медикаментам аналогично хождению по краю пропасти — одно лишнее движение, и ты, сам того не замечая, теряешь равновесие и устремляешься вниз.

«Она сказала мне, что боится применять антидепрессанты из-за начавшегося к ним привыкания, — вспоминает один из близких друзей Дианы. — Подобное положение дел ее очень пугало, и она решила бросить».

В июне 1993 года во время своего выступления, посвященного проблемам лечения женской депрессии, Диана предупредила собравшихся: когда «туман одиночества и отчаяния» заставляет женщин подсесть на «транквилизаторы, снотворные и антидепрессанты», легко превратиться в «беспокойных зомби».

«Быть может, намного важнее направить наши усилия на пристальное изучение причин этого недуга, чем на его отчаянное подавление?» — предложила принцесса.

Личное участие было не единственным, что требовалось Диане для организации успешной благотворительной деятельности. Так уж устроена наша жизнь, что успех некоторых начинаний невозможен без поддержки влиятельных особ. К счастью, в распоряжении Дианы был завидный арсенал женской красоты и неотразимого обаяния. Неудивительно, что многие политики, как в самой Великобритании, так и за ее пределами, считали за честь помочь принцессе Уэльской.

«Принцесса обладала удивительным сочетанием красоты и обаяния, которое было способно растопить сердце любого представителя сильной половины человечества, — считает министр иностранных дел в правительстве Джона Мейджора Дуглас Хард. — Иностранные президенты, премьеры и члены кабинетов министров забывали о том, что происходит в британской королевской семье, едва на час-другой их окутывало это необыкновенное сияние».

Что же касается благотворительной деятельности Дианы, то Хард прокомментировал ее следующим образом:

«Для меня не составило труда заметить, что принцесса интересуется не только политикой, но и с почти болезненной настойчивостью стремится продолжать зарубежные поездки с нашего благословения. Я был очень рад, можно даже сказать — очень счастлив, оказать Диане соответствующую поддержку».

Хард был верен своему слову. Он сделал все от него зависящее, чтобы международные визиты принцессы продолжались. Так, при поддержке Форинофис в марте 1993 года Диана посетила высокогорное королевство Непал, а спустя всего несколько месяцев, в июне, совершила с миссией Красного Креста триумфальный визит в Зимбабве. Как заметил преданный телохранитель Дианы Кен Уорф, «тем, кто полагает, что благотворительная работа для принцессы Уэльской — это всего лишь путешествие по миру с поиском гламурных мест для очередной фотосессии, лучше бы посмотреть на эту вымотанную и усталую женщину, которая рассказывала в вертолете душераздирающие истории, свидетельницей которых она стала сегодня».

Среди политиков Нового Света близкие отношения у Дианы сложились с Генри Киссинджером, Хиллари Клинтон и Колином Пауэллом.

«Мы часто обсуждали наедине те сложности, которые возникают у публичных людей, — вспоминает Хиллари Клинтон, первая леди Америки. — Она рассказывала мне о своих планах использовать собственное положение для помощи страждущим. Хотя Диана производила впечатление очень ранимой, неуверенной в своем будущем женщины, для меня не составило труда разглядеть в ней способность к быстрому восстановлению и необходимую решимость при воплощении своих идей в жизнь, несмотря на все препятствия и трудности».

Своей кульминации отношения между влиятельными людьми и принцессой Уэльской достигли в последний год ее жизни. Именно в этот отрезок времени — вторая половина 1996 года — первая половина 1997 года — она стала той крупной общественной фигурой, которую мы все имеем в виду, когда сегодня говорим о Диане. В этом плане очень характерны впечатления, оставленные нам историком королевской семьи Энтони Холденом после одного из ланчей с принцессой Уэльской в Кенсингтонском дворце:

«Она как раз вернулась из Вашингтона после встречи с Хиллари Клинтон. Мы побеседовали об этом. Потом обсудили встречу Дианы с понтификом. Затем — встречу с королевой-матерью. Всего в нашем разговоре мы упомянули имена шести крупнейших мировых знаменитостей, с которыми принцесса встречалась за последний месяц. В конце беседы у нас зашла речь о возможности учредить ее собственный благотворительный фонд. И здесь она неожиданно сказала: «А как тебе это? Я разговаривала на днях с Колином Пауэллом, и он посоветовал мне не организовывать фонд. Это все так сложно. Скорее всего, я потеряю контроль над его управлением. Кроме того, не стоит забывать и про налоги». Я был потрясен. Особенно от интонации, с которой она произнесла: «А как тебе это?..»».

Несмотря на все эти громкие имена, активность принцессы на ниве благотворительности была далеко не так спокойна, как может показаться. На ее пути встретилось много препятствий, вызванных как внешними обстоятельствами, так и особенностями характера самой принцессы.

20 октября 1993 года в Кенсингтонский дворец приехал Джон Мейджор. Темой приватной беседы между первым министром королевы и ее невесткой стало определение той роли, которую будет исполнять Диана во время предстоящего официального визита в Брюссель. Как впоследствии рассказывала сама принцесса, она предложила премьеру сделать ее гуманитарным послом Великобритании. Мейджор согласился. Здесь-то и произошло самое интересное. По словам принцессы, «Чарльз пришел в бешенство от подобного предложения. Он обратился в редакцию «Financial Times» с тем, что это именно он , кто хочет стать послом.

Сам того не желая, Мейджор оказался втянут в неожиданное противостояние между двумя супругами. Ему ничего не оставалось, как посетовать, что «ситуация становится малоприятной»» .

Что же произошло на самом деле? Чарльз действительно дал интервью «Financial Times», но в конце ноября — то есть спустя пять недель после разговора своей супруги с премьер-министром. И наконец, самое главное — упоминая о желании стать послом, принц имел в виду совершенно другое. Он лишь хотел посодействовать распространению британского бизнеса на международной арене, нисколько не собираясь вмешиваться в сферу влияния своей супруги. Диана просто неправильно интерпретировала слова своего мужа.