Лаврентий Гурджиев - Сталин шутит…

Вариантов нижеследующего предания много, особенно в антисоветском изложении. А вот, как рассказывали его в сталинскую эпоху:

После напряженного дня крымских переговоров Сталин, Рузвельт и Черчилль пошли перед обедом размяться. Аллею парка вдруг перегородил огромный бык. Охрана собралась было принять меры, но лидеры решили сами блеснуть храбростью. Первым к быку подскочил Черчилль, отважно ударил быка своей тростью и отскочил. Тот ни с места, роет копытом землю. Рузвельт так же смело подкатил к быку на своем кресле-каталке и, пальнув над ухом животного из кольта, тут же укатил. Бык еще сильнее роет копытом землю.

Сталин спокойно подошел, погладил упрямца по загривку и что-то ему шепнул. Бык замычал и побежал прочь.

Президент и премьер-министр были снедаемы любопытством.

– Что вы ему сказали?

– Ничего особенного. Просто напомнил, что в Америке и Англии очень любят бифштексы, а господин Черчилль еще не обедал.

В промежутке между переговорами Сталин пригласил Черчилля на рыбалку. Погода хорошая, клев отличный, но беднягу Черчилля беспрерывно кусают комары. Он завистливо глядит на Сталина, на которого ни один комар не сел, и ворчливо спрашивает:

– Почему меня комары кусают, а вас нет?

– Меня нельзя, – отчеканивает Сталин.

Вариант ответа:

«Вас – не знаю, а меня боятся».

– Зачем нам ссориться, маршал Сталин, все мы под богом ходим, – притворно вздыхает Черчилль. – Вот разъедемся и вдруг погибнем от нелепой случайности – машина собьет, например…

– Да, может случиться всякое, – соглашается Сталин. – Только у той машины, что собьет меня, в отличие от вашей, будет длинный тормозной след.

Летят в самолете Сталин и Черчилль. Смотрят в окно, а там на крыле черт сидит и крыло пилит. Черчилль срочно вызывает пилота: «Как можно вежливее сообщите мистеру черту, что если он прекратит пилить, то я сделаю его владельцем замка, роллс-ройса и ста тысяч фунтов стерлингов наличными». Черт продолжал пилить. Черчилль снова зовет пилота: «Сообщите сэру черту еще более вежливо, что дополнительно к своим обещаниям я сделаю его членом палаты лордов». Распил крыла продолжался. Тогда пилота подозвал Сталин: «Передай этому дураку за окном, что раз он умеет так хорошо пилить, я его на лесоповал пошлю». Черта как ветром сдуло.

Черчилль с пушистым породистым котом на руках. Нахваливает Сталину своего любимца. Хвастает, что тот выполняет все его желания:

– Он с моих рук даже горчицу ест. Не верите, господин маршал? Смотрите.

Черчилль намазывает толстый кусок колбасы тоненьким слоем горчицы, кладет сверху другой кусок колбасы и кот съедает угощение.

– Это нечестно, господин премьер-министр, фактически вы обманули кота. Хотите увидеть, как он съест горчицу совершенно добровольно?

Сталин берет кота за шкирку и густо мажет ему горчицей под хвостом. Кот начинает орать, подпрыгивать и усердно вылизывать свой зад. Черчилль ошарашен, а Сталин посмеивается:

– Вот, пожалуйста, – добровольно и даже с песней и танцами.

Сталину позвонил Черчилль. Помощник вождя Поскребышев слышит, как Черчилль о чем-то спрашивает Сталина, а тот говорит в трубку:

– Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Да.

И вешает ее.

Любопытный Поскребышева осторожно интересуется:

– Товарищ Сталин, разрешите спросить, каким был последний вопрос господина Черчилля?

– Он спросил меня, хорошо ли я его слышу.

На конференции в перерыве Сталин и Черчилль оказались в туалете вместе.

– Не льстите себе, Уинстон, – сказал Сталин, – подойдите к писсуару ближе.

Во время переговоров со Сталиным британский премьер-министр посетовал, что тогдашний заместитель министра иностранных дел СССР А.Я. Вышинский обозвал его, Уинстона Черчилля, дураком. За глаза, но все-таки…

Сталин не поверил, переспросил:

– Дураком? Это правда?

– Чистая правда, господин маршал.

– Тогда зачем вы жалуетесь?

Черчилль полемизирует со Сталиным и горячится:

– Ответьте мне, пожалуйста, что такое свобода? Нет, советские не знают, что такое подлинная свобода! Это – право и возможность выбора. У гордых британцев чувство свободы в крови…

Сталин:

– Про свободу мы знаем, не надо учить. Свобода – это когда у нас есть возможность послать вас на х… а у вас есть право выбирать, идти на х… или еще куда-нибудь. И мы, зная, что это у вас в крови, уважаем такое ваше право.

Кстати, о слове из трех букв. Оно не раз фигурировало в качестве объяснения для непонятливых противников товарища Сталина.

В начале 1930-х годов двое интеллигентного вида оппозиционеров перешептывались:

– Сталин на съезде открыто пригрозил послать нас… в общем, туда… на этот, из трех букв…

– Неужели он прилюдно произнес неприличное слово с буквой «у» посередине?

– Да, да, он назвал его. Правда, пообещал сначала провести следствие по нашему делу. Но вы же понимаете, потом он непременно пошлет на… простите, на этот самый – на суд.

Супруга У. Черчилля Клементина потребовала, чтобы он прекратил пьянствовать. Но тот, ужиная со Сталиным, опять напился. Клементина вошла, разозлилась и принялась гонять мужа. Он заполз под диван. «Выходи, кому говорю!» – «Не выйду», – «Выходи – хуже будет!» – «Не выйду», – «Правильно, Уинстон, – сказал Сталин, – не выходите, покажите, кто в семье хозяин».

– Уинстон, что вы будете пить? – спросил Сталин, откупоривая бутылку.

– Ничего, – отмахнулся Черчилль.

– Что случилось?

– У меня язва.

– В желудке, в кишечнике?

– В семье.

Будучи сам неприхотлив в еде, Сталин умел отменно угощать иностранцев. Те восторгались яствами, подаваемыми на его приемах. Черчилль был гурманом и отдавал должное блюдам за сталинским столом. Но, не зная, как по-другому придраться к дядюшке Джо, возьми и недовольно брякни:

– Я просил швейцарского сыра, а мне подали голландский.

Гурмана надо было поставить на место, и Сталин поинтересовался:

– А вы с ним что, разговаривали, господин премьер-министр?

– Почему вы стали так умерены в еде и питье? – спрашивает Сталин Черчилля.

– У меня сильный гастрит, и доктор сказал, что он неизлечим.

– Мы можем вас вылечить.

– Как?

– Гастрировать.

– Какой вы жестокий, мистер Сталин. Мне мои юристы рассказали: у вас браконьера, который глушил рыбу, вместо штрафа приговорили к 15 годам. Да и всплыло-то всего две-три рыбешки. Ужас.

– А разве господину Черчиллю не сообщили, что вслед за рыбешкой всплыла поврежденная подводная лодка. Мне мои юристы рассказали, что в Англии за это полагается виселица.