Лаврентий Гурджиев - Сталин шутит…

Черчилль часто пытался навязать Сталину дискуссии о демократии, правах человека. Он заявил: «Если это правда, что говорят о Ваших репрессиях против несогласных с советской властью, то совесть у Вас черна, как Ваши усы», – «Какая есть – такая есть, – меланхолично согласился Сталин. – Но если судить о ней по растительности на лице, то у Вас совесть отсутствует напрочь».

Популярность диктора Всесоюзного радио Юрия Левитана была столь велика, что ходил анекдот.

– Товарищ Сталин, когда кончится война?

– Левитан скажет.

На переговорах в Потсдаме в 1945 году Сталин и Трумэн во время перерыва случайно одновременно оказались в туалете. Переводчики, как полагается, находились рядом. Сталин медленно, чтобы не исказили смысл, произнес:

– Это единственное место в капиталистическом мире, где все, от президента до рабочего, могут с полным правом и свободно взять средства производства в собственные руки.

Говорят, Трумэн вздрогнул и пустил струйку мимо писсуара.

В других интерпретациях фигурирует не президент США, а министр иностранных дел Великобритании Э. Бевин. С этим весьма реакционным деятелем, правым лейбористом, хотя и выходцем из рабочей семьи, связана более конфузная история.

На каком-то приеме он с подковыркой сказал советскому министру иностранных дел А.Я. Вышинскому, происходившему из семьи польских аристократов, что тот изменил своему классу. В контексте это означало: ничего, мол, хорошего нельзя ожидать от предателя. Вышинский был остер на язык: «Мы оба изменили своему классу, господин Эттли».

На той же Потсдамской конференции американцы спросили у Сталина: «После того, как немцы в 1941 году были в 18 километрах от Москвы, Вам, наверное, приятно сейчас находиться в поверженном Берлине?» – «Царь Александр дошел до Парижа, – глядя на них, как удав на кроликов, ответил Сталин».

Трумэн и Черчилль хотят уязвить, подловить Сталина и спрашивают:

– Кого из нас троих, по вашему мнению, бог причислил бы к хорошим парням, а кого к плохим?

Сталин недоумевает:

– Я высказал свое мнение непосредственно богу, и не только о нас троих, но вообще о всех людях Земли. Бог растрогался и послал каждому хорошему человеку собственноручно написанную благодарность… Как? Неужели вы не получили эти письма?

Трумэн, озлившись от проигрывания Сталину на дипломатическом фронте, попытался высмеять Красную армию:

– Что это за солдаты, которые ни дня не могут прожить без водки и мата…

Сталин согласился:

– Да, их трудно сравнивать с американскими солдатами, которые целую неделю могут прожить без кока-колы и проституток.

А этот анекдот любила рассказывать детвора, которая не в пример нынешней была в послевоенные годы немало политизирована и патриотизирована. Действие опять происходит в Потсдаме в 1945 г.

Трумэн пригласил Сталина в свою резиденцию. В гостях Сталину захотелось в туалет по-большому. Только сделал он свое дело, как почувствовал: что-то мягко вытерло его снизу. Он обнаружил в унитазе чудо американской техники – автоматическое устройство для подтирания. Вернувшись в свою резиденцию, Сталин приказал изготовить такое же, поскольку готовился пригласить Трумэна в гости и тоже хотел его удивить. Но времени было мало, инженеры не успели, и Берия посадил скрытно за унитазом охранника со щеткой. Приехал Трумэн. В конце застолья отправился в туалет по-большому. Трумэн был поражен, когда щетка прошлась по его заднице нежнее, чем он даже привык. Он наклонился над унитазом, чтобы получше рассмотреть чудо-технику. Охранник принял президентское лицо за недопротертую задницу и той же щеткой снова прошелся по нему. Трумэн обиделся, и началась холодная война.

Сталин и Трумэн заспорили, чья страна более демократичная.

Трумэн: «Любой сотрудник моего аппарата может выйти на лужайку у Белого Дома и крикнуть, что он не согласен с Трумэном, и его никто не арестует».

Сталин: «Нашли чем хвастать, да у нас любой гражданин может подойти к Кремлю, кричать, что он не согласен с Трумэном, и, уверяю, ему тоже ничего за это не будет. Даже поощрить могут…»

Трумэн был непреклонен и категоричен:

– Наши системы несовместимы. Обе они противопоказаны друг другу.

Сталин был мягок и предупредителен:

– Вы совершенно правы, капитализм несовместим с нервной системой и противопоказан ей…

В подобных анекдотах Сталин как будто принижен. Но это только на первый взгляд. Не говоря о том, что их рождала атмосфера демократии и вольности без кавычек.

1945 год. В кремлевской бухгалтерии Сталин расписывается в ведомости на получение зарплаты и спрашивает: «Почему за февраль так мало начислили?» Бухгалтерша, щелкавшая на деревянных счетах, недовольно отрывается от работы: «А с четвертого по одиннадцатое число кто в Крыму гулял?» – «Но, простите, я не гулял. Я был занят важным делом на конференции, в которой участвовали американский президент и английский премьер-министр», – «Знаем мы вас, мужиков, чем и с кем вы занимаетесь в Ялте без жен…»

– Ты где пропадал? – закричал Малыш, увидев Карлсона.

– Полетел я прогуляться до Москвы, – рассказал Карлсон. – Над Кремлем меня чуть не сбили, поймали и привели к товарищу Сталину. А он говорит, что у них война и нехватка авиационных моторов. Короче, меня вставили задом наперед в истребитель, и я тоже воевал.

И Карлсон к зависти Малыша показал тому медаль «За победу над Германией».

Потсдамскую Конференцию стран-победителей в 1945 году почтил визитом сам господь бог. Поздоровался со всеми участниками. Стоя пожал руки американскому и английскому лидерам. А Сталину пожал руку не вставая с кресла. Все замерли. У Сталина поднялась бровь, и он с суровой вопросительностью посмотрел на всевышнего.

– Знаю, знаю, – поспешил тот ответить на немой вопрос. – Но как только я встану, ты сразу сядешь на мое место, и все начнут аплодировать тебе, а про меня забудут.

В 1949 г. маршал К.К. Рокоссовский по просьбе польских коммунистов был направлен Сталиным в Польшу, чтобы помочь новой народной власти укрепить вооруженные силы. Рокоссовский до 1956 г. трудился на поприще зампредседателя Совета Министров и министра обороны ПНР. В среде военных ходил каламбур:

Рокоссовский попросил Сталина отменить его назначение в Польшу:

– Не хочу менять советский мундир на польский.

Сталин назидательно поднял палец:

– Мне дешевле на вас одного надеть польский мундир, чем всю польскую армию переодеть в советские мундиры.