Игорь Зимин - Ювелирные сокровища Российского императорского двора

Версия 1. Возможно, Фаберже и Болин исчерпали заранее согласованный финансовый лимит, отпущенный ими на эту операцию. Тогда зачем они просили Фредерикса о вторичной переторжке, видимо, будучи готовыми поднимать цену?

Версия 2. Возможно, отказ от дальнейшей борьбы за коллекцию драгоценных камней (отказ от второй переторжки) был эмоциональным выплеском старейших поставщиков Императорского двора, которые годами бесплатно работали на Кабинет в качестве оценщиков этих же драгоценностей и которым оказались продать коллекцию камней за очень приличную сумму.

Версия 3. Возможно, Болин и Фаберже, обладавшие огромными связями, как в аристократической, так и в ювелирной среде, получили какую-то конфиденциальную информацию, заставившую их отказаться от дальнейшей борьбы за камни.

Версия 4. Возможно, это были согласованные действия Кабинета и российских ювелиров, с целью получить от парижан максимальную сумму сделки.

Как меняются времена! Если бы сегодня происходило нечто подобное, мы могли бы предложить еще одну версию – Фредерикс получил «откат» (смысл этого понятия Фредериксу пришлось бы долго объяснять, с риском получить по физиономии) от Сакса с суммы сделки, поэтому камни и ушли в Париж.

Все это мы можем только предполагать, но, так или иначе, «предложенная письмом от 19 августа г. Сакс покупная цена всей коллекции драгоценных камней запаса Кабинета, по прилагаемой подробной ведомости, за сумму 1 075 000 рублей получила 20 августа утверждение Министра Императорского Двора. 22 августа Камеральная часть Кабинета Его Величества, получив уведомление о внесении в Кассу Министерства Императорского Двора г. Сакс всей покупной суммы (1 075 000 руб.), передала ему всю коллекцию драгоценных камней кладовой Кабинета Его Величества, согласно прилагаемой подробной ведомости, за надлежащими подписями…» [526].

Через короткое время вырученный от продажи коллекции капитал был «записан на особый счет для приобретения ценных подарочных вещей в случаях особых пожалований от Высочайшего Е.И.В. Имени» [527]. А через три года подвели первые финансовые итоги этой операции. Согласно справке, составленной в конце 1909 г.: «В депозитах Кабинета Его Величества, по счету капитала за проданную коллекцию драгоценных камней Кабинета Его Величества, к 1 декабря 1909 г. числится 1 110 327 руб. 49 коп. в том числе процентов 35 327 руб. 49 коп.» [528]. Таким образом, доход Кабинета по процентам с образованного капитала за три года составил 35 327 руб. 49 коп. При этом никто не мог даже предположить (кроме, конечно, В.И. Ленина, да и то навряд ли), что Романовым история отпустила только 7 лет. И через эти 7 лет процентные бумаги, приносящие твердый доход, превратятся в пыль. Хотя, если бы эти камни и остались в кладовой № 2, их с таким же успехом продали бы большевики на рубеже 1920– 1930-х гг. Правда, решая при этом совершенно иные задачи…

Все российские императрицы были иностранками, которые оказались в России либо по выбору российских монархов, либо по выбору самих женихов – российских принцев. Всех их объединяло то, что приезжали они в Россию, по меркам российской аристократии, буквально «голыми». Приданое имелось, но, опять-таки по меркам Российского Императорского двора, оно было до неприличия скромным. Два-три девичьих колечка, вот и все, что они имели из драгоценностей.

Со временем у императриц формировались свои ювелирные коллекции, о структуре которых мы узнаем из завещаний или других посмертных документов. Речь об этих коллекциях пойдет ниже, пока же мы упомянем только о ювелирных вещах, оседавших на личных половинах первых лиц в Зимнем дворце, откуда драгоценности изымались вскоре после смерти первого лица. Так случилось вскоре после смерти Екатерины II и Александра I.

После смерти Александра I его комнаты в Зимнем дворце опечатали. В 1826 г. из этих комнат изъяли 93 драгоценных предмета. По сравнению с изъятой ювелирной коллекцией Екатерины II это совершенные пустяки, но, тем не менее, эти вещи дают представление о той повседневной ювелирной «мелочи», хранившейся в комнатах императора буквально под рукой. Эти ювелирные изделия можно разделить на четыре группы.

Небольшую группу составляли статусные вещи – ордена («звезда бриллиантовая Андреевская»), эполеты («эполет большой с розовыми каменьями»), оружие («шпага с эфесом, осыпанным бриллиантами»), петлицы шляпные («с розовыми яхонтами и бриллиантами»).

Значительно больше изделий, украшавших платье императора : пряжки («большие бриллиантовые»), запонки, часы («золотые осыпаны розами с золотою цепочкою»), пуговицы («бриллиантовые большие» разных размеров – 39 шт. и 61 шт.), «пуговицы золотые решетчатые», кисточки бриллиантовые (36 шт.), «султан крымский с большим бриллиантом осыпью мелкими бриллиантами».

Значительная группа ювелирных изделий носила для императора памятный характер . Среди изъятых вещей значилось «перстень с портретами» и «кольцо бриллиантовое подвенечное», «портреты на камне Павла Петровича и Марии Федоровны» и медальоны. Поскольку в документе указывается, что некоторая часть драгоценных вещей была подарена императору бабушкой Екатериной II и матерью Марией Федоровной («с 1785 г.»), то значащийся в списке «футляр с антикою» мог быть подарен кем-либо из них. Среди этих вещей хранились и ювелирные изделия, связанные с детством самого императора: «детская чернильница», «детские игрушки» (10 шт.) и «детский кофейник серебряный, привезенный Павлом I из Голландии».

Среди ювелирных изделий, хранившихся в комнатах Александра I, имелось и множество утилитарных вещей : табакерки, трости («трость с набалдашником золотым, осыпанным бриллиантами и с кистью»), «катовальник (т. е. готовальня. – Авт. ) с прибором золотым», золотые футляры, золотые крючки, «золотой карандаш, осыпанный бриллиантами», и «черепаховый футляр с зубочистками».

Распоряжением Николая I опись всех драгоценных вещей в апреле 1826 г. отправили вдовствующей императрице Елизавете Алексеевне, а после ее смерти (май 1826 г.) к императрице Марии Федоровне [529].

В 1831 г. по распоряжению Николая I вскрыли опечатанный комод, хранившийся в кладовых Кабинета со времен смерти императрицы Екатерины II в 1796 г. Этот комод приняли чиновники Кабинета от камер-юнгферы Перекусихиной, «по словесным приказаниям бывших управляющих Кабинетом оставался неприкосновенным». Опечатанный комод вскрывали в присутствии министра Императорского двора князя П.М. Волконского. Наряду с личными вещами императрицы там обнаружились и ювелирные изделия. Опись обнаруженных вещей просмотрел Николай I, он же распорядился судьбой некоторых из драгоценностей. Так, «Шкатулочка в коей находятся золотая солонка в виде табакерки, ложка, вилка и ножик» распоряжением царя отправились в Сервизную кладовую. А множество других памятных императрице вещей («Серебряной вязаной кошелек, в котором золотой империал Петра III, серебряный рубль, два полтинника и такой же голландский червонец, золотой наперник, ножичек и два золотые кольца»; «Бриллиантовая вещица в виде санок и при оной один бриллиант грушею в оправе»), по воле императора отправились «в лом» [530].