В. Павлов - Люди легенд. Выпуск первый

Петляя по лесу, партизаны выходили к железной дороге. Тут требовалось соблюдать особую предосторожность. Немцы вырубали просеки, устраивали завалы, ограждали подступы колючей проволокой и проводами с погремушками. Выставляли посты со сторожевыми собаками. Но Винокуров и его бойцы знали каждую тропку и всегда появлялись там, где их меньше всего ожидали. Вражеские эшелоны, шедшие под Ленинград, попадали в смертные клещи. Пока одни партизаны, вооруженные пулеметами, выбирали поудобнее позиции для обстрела, другие ползком подбирались к рельсам, устанавливали заряд. Эту операцию командир подрывников часто брал на себя. Пять эшелонов он пустил под откос.

Радистка Аня приняла новое распоряжение. Гульен срочно собрал командиров. Немногословно объявил:

— Получен приказ занять станцию Оредеж, перекрыть движение на несколько часов.

Налет возглавил Гульен. Первой устремилась в атаку группа Винокурова. Она быстро смяла заслон фашистов. Вместо нескольких часов партизаны целые сутки держали оборону. Отступать пришлось с боем. А у леса нарвались на засаду. У самых ног Гульена ахнула мина. Кинулся к нему Архипыч, а он силится что‑то сказать и не может. Лишь одна фраза слетела с побелевших губ:

— Но пасаран!..

Винокуров, как клятву, повторил эти слова по–русски:

— Они не пройдут!..

— Тогда‑то и принял командование отрядом Зверев. Человек крутого нрава и отчаянной храбрости. Свои распоряжения он обычно заканчивал рубленой фразой:

— Доложить во столько‑то!

Этими словами он напутствовал и Винокурова, посылая на новое задание. Разведка доложила, что в районе Вырицы — крупный штаб гитлеровцев. Надо было захватить «языка». Поручили это Архипычу.

В полночь устроили засаду у большака. Задумчиво шумел лес. Дорога казалась пустынной. Но вот темноту разрезал сноп света, за ним другой. Затарахтели моторы.

— Мотоциклисты, — тихо сказал Вася Белоусов.

— Пропустим. За ними идут автомашины.

Действительно, едва промелькнули мотоциклы, как выплыли силуэты двух крытых автомобилей. Автоматные очереди разорвали тишину. Машины стали. Из них начали выскакивать гитлеровцы. Но ускользнуть никому не удалось.

Когда Архипыч и его хлопцы подбежали к машинам, в одной из них застали насмерть перепуганного немецкого генерала.

— Хорош гусь! — не удержался Белоусов.

А «гусь», выкатив глаза, бессвязно бормотал:

— Майн гот! Майн гот!..

— А ну, выходи! — цыкнул на него Белоусов и франтовато добавил: — Шнель!

Но генерал будто прилип к сиденью. Его с трудом оторвали. Пока Вася Белоусов «эвакуировал» высокое начальство, Архипыч упаковал в рюкзак два увесистых портфеля. И как раз вовремя. С той стороны, куда умчались мотоциклисты, послышались шум, голоса.

Партизаны скрылись в лесу.

Стало светать. И вдруг затрещали автоматы, залаяли овчарки. Погоня! А тут генерал заартачился. Идти не хочет. Белоусов прямо‑таки замучился. Фашисты орут уже где‑то рядом… Впереди — поросшее камышом болото. Там тайный брод. Перемахнуть бы побыстрее на другой берег, и ищи ветра в поле. Но как быть с генералом? Конечно, лучше бы его доставить живым: такой «язык» ценный. Но убежать с ним не удастся. Выход подсказал сам генерал. Изловчившись, он укусил Васю за ногу. Веселый баянист страшно возмутился :

— Новый хром прокусил!

И тут же порешил генерала на месте.

Партизаны бросились в камыши, а через полчаса, насквозь промокшие, выкарабкались из топи. Гитлеровцы отстали. Всю дорогу к лагерю Белоусов горевал:

— Голенище, проклятый, порвал. Пусть бы носок, союзки можно поставить. Но где возьмешь голенище?..

Зверев встретил вопросом:

— Где «язык»?

Винокуров начал рассказывать, как все получилось. Однако Зверев не стал слушать до конца, зло отрубил:

— Не выполнили приказ.

Лишь после, просмотрев два разбухших портфеля, смягчился :

— Дельные документы. Ступайте отдыхать.

Крепок сон в лесу. А если еще под тобой охапка душистого сена и стоит знойный августовский денек, да рядом с шалашом родниковое озеро, то лучшей благодати и желать не надо. Проснулся, и бегом на березовый мосток: ныряй и отмеривай саженками изумрудно–прохладную гладь. Тут сразу богатырская сила прибывает.

Под вечер хлопцы Архипыча выглядели настоящими именинниками. Сам Зверев объявил им благодарность! В праздничном настроении партизаны собрались на лужайке. И Вася Белоусов уже не горевал о злополучной порче сапога. Он ухарски растягивал баян, а звонкоголосая Нина Зверева, командир взвода девушек, запевала старинный вальс «Осенний сон».

Настоящим лесным городом раскинулся партизанский отряд у озера Черного. Люди жили в шалашах. Землянок из‑за водянистого грунта не возводили. В отряд приходили новые бойцы — жители окрестных деревень. Все больше становилось шалашей. Родным кровом они стали для многих семей, чьи дома сожгли фашисты.

Партизанская жизнь шла своим чередом. Люди ходили на боевые задания, как на работу, отмечали праздники. Проводили партийные и комсомольские собрания. Влюблялись и справляли партизанские свадьбы. Заготавливали провиант на зиму, собирали грибы, ягоды. Возвращаясь на базу, говорили просто: «Идем домой».

Да, здесь был их дом, родная земля. Могучие дубравы, непроходимые топи и железная воля партизан стали на пути врага. Обозленный неудачами, он вымещал свою злобу на мирных жителях. В райцентре Оредеж гитлеровцы устроили тюрьму и согнали туда на расправу неповинных людей. Но кровавая операция не удалась. Ночью партизаны перебили тюремную охрану и освободили узников. Многие из них стали бойцами отряда.

Но путь отхода был отрезан. Долго и тяжело бились партизаны. Тут погиб их мужественный командир Зверев. В этом бою Александр Винокуров возглавил роту. Уже в лагере к Архипычу подошел комиссар Алексей Попков:

— Сегодня вручим тебе партийный билет.

Накануне Винокурова приняли в партию. Рекомендацию ему давали командир и комиссар.

В эти дни прибился к отряду огнеголовый, как подсолнух, мальчишка. Грязный, худой, с копной волос. Глотая слезы, со всхлипом, он отвечал на расспросы:

— Сашкой зовут… маму и папу фашисты убили. Сестренку утерял…

Аня–радистка бросилась к мальчугану, запричитала:

— Мой ты рыженький… Какой же ты худущий…

Мальчишка отодвинулся от сердобольной тети и приткнулся к Винокурову.

С тех пор их всегда видели вместе. Ели из одного котелка. Спали под одной дерюжкой. Архипычу нравилось, когда ему в самое ухо сопел маленький тезка. Их так и звали «Санька в квадрате». Даже на задании маленький не отставал от большого. Где‑то в глухом лесу приземистый, крутоплечий Архипыч вышагивал размашистой поступью, а рядом с ним семенил Санька. Шли молча. Под ногами только хворост похрустывал. У Саньки на боку — «лимонки».