Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 11

Я велел приготовить Нине изысканный ужин, как она хотела, и комнату, примыкающую к моей, так чтобы я мог спать с ней без скандала. Она уехала утром, сказав мне, чтобы выезжал только к ночи, чтобы быть в Барселоне на следующий день утром, и поселиться в гостинице «Санта Мария». Она велела не приходить к ней, пока она не напишет мне записку. Я сделал все, как она велела, и прибыл в Барселону на рассвете. Тарагона находится на расстоянии двадцати лье от Барселоны. Хозяин «Санта Мария» поселил меня очень хорошо. Это был старый швейцарец. Он сказал мне по секрету, что получил приказ от Нины обращаться со мной хорошо и с наибольшим уважением.

Мое неблагоразумное поведение. Пассано. Мое заключение в Башню. Мой отъезд из Барселоны. Кастель Бажак в Монпелье. Ним. Мое прибытие в Экс-ан-Прованс.

Этот поступок Нины представился мне весьма неосторожным, хотя сам хозяин показался мне человеком умным и надежным; ведь в конце концов она была любовницей капитан-генерала, который вполне мог быть человеком умным, но, будучи испанцем, не мог относиться легко к вопросам галантных отношений. Она сама описала мне его характер, горячий, недоверчивый и ревнивый; но дело было сделано.

Я лег, проспал до двух часов и, по своем пробуждении, нашел превосходный обед, местного слугу и хозяина, который пришел мне сказать, что он мне подчиняется. Я зашел вместе с ним в свою комнату и спросил, не по приказу ли Нины он нашел мне этого слугу, на что он ответил, что да, и что он имеет также распоряжение предоставить мне на неделю наемную карету, которая стоит у моих дверей.

— Удивляюсь, что Нина позаботилась об этом, так как только я имею право оценивать свои потребности.

— Месье, все оплачено.

— Все оплачено? Ах! Прошу вас так не считать, потому что я этого не терплю.

— Вы договоритесь с ней, но пока можете быть уверены, что я не возьму с вас ни су.

В этот момент я хорошо увидел все грядущие несчастья, но эта неприятная мысль не очень меня заняла. Я имел рекомендательное письмо от маркиза де Морас дону Мигелю де Севайос, и еще одно от полковника Рохас дону Диего де ла Секада. Я направился разносить эти письма. На следующий день явился меня повидать дон Диего и отвел меня к графу де Пералада, и послезавтра дон Мигель представил меня графу де Рикла, капитан-генералу, коменданту провинции Каталония, кавалеру Сан-Жанвьер и любовнику прекрасной негодяйки, которая вообразила, что может меня содержать.

Граф де Пералада был молодой богатый сеньор, красивый лицом, маленький и дурно сложенный, большой развратник, любивший дурную компанию, враг религии, нравов и полиции, буйный и гордый с детства, происходящий от того графа де Перальда, который так хорошо послужил Филиппу Второму, так что заслужил диплом, в котором этот знаменитый король объявлял его графом милостью божией . Это было первое, что я увидел в его прихожей на доске — диплом под стеклом. Он держал его там, чтобы все, кто к нему приходит, могли его прочесть в те четверть часа, что он заставлял их ожидать, по-видимому, ни с какой другой целью. Он меня принял с той видимой непринужденностью и свободой, которые отличают большого сеньора, отвечая всему тому, что должно быть присуще ему по причине его высокого рождения. Он поблагодарил дона Диего за то, что тот направил меня к нему, и много говорил со мной о полковнике Рохасе. Он спросил, знаком ли я с англичанкой, что он содержал в Сарагосе, и когда я ответил, что да, он сказал мне на ухо, что спал с ней. Отведя затем меня в свою конюшню, где держал превосходных лошадей, он пригласил меня назавтра обедать.

Прием, который оказал мне капитан-генерал, был весьма отличен от этого; он встретил меня стоя, чтобы не быть вынужденным предложить мне сесть, и на мою попытку говорить с ним по-итальянски ответил мне по-испански, дав мне титул « Уссиа » [26] — ваше синьорство. против правильного титулования, что я дал ему — Экселенс . Он говорил со мной много о Мадриде и жаловался на посла Венеции Мочениго, который, вместо того, чтобы ехать в Париж через Барселону, как он ему предложил, направился через Бордо. Я счел возможным извинить посла, сказав графу, что другой дорогой он затратил бы на пятьдесят лье больше, но он ответил, что держать ла палабра ( слово ) значит больше. Он спросил, рассчитываю ли я пробыть долго в Барселоне, и я удивил его, ответив, что, с его разрешения, я пробуду в Барселоне столько, сколько мне захочется.

— Я желаю вам, — сказал он, — здесь развлечься, но предупреждаю, что удовольствия, которые мой племянник Пералада может вам предоставить, не создадут вам в Барселоне хорошую репутацию.

Поскольку граф дал мне это предупреждение публично, я счел возможным передать его г-ну де Пералада за столом. Он был этим очарован. Он рассказал мне хвастливым тоном, что трижды путешествовал в Мадрид и все три раза получал приказ двора возвратиться в Каталонию. Однако я последовал совету графа Рикла: я уклонился от всех развлечений с девочками, что предлагал мне Пералада, и от ужинов у него. На пятый день пришел офицер пригласить меня обедать к капитан-генералу — приглашение, которое доставило мне большое удовольствие, потому что я опасался, что, узнав о жизни, что я вел в Валенсии с Ниной, он не захочет меня видеть. За столом он обращался ко мне несколько раз, но всякий раз сухо.

По истечении восьми дней, прошедших, к моему удивлению, без приглашения со стороны Нины ее посетить, я получил от нее записку, в которой она писала прийти к ней в десять часов ночи, пешком и без слуги. Ясно, что, не будучи в нее влюбленным, я не должен был к ней идти; не приходя к ней, я поступил бы разумно и правильно и дал бы графу де Рикла знак уважения, которое был ему должен; но я не был ни разумным, ни правильным, хотя у меня было достаточно в жизни неприятностей, чтобы этому научиться. В эти восемь дней я все время видел Нину в театре, но никогда с нею не раскланивался.

В назначенный час я пришел туда один, в рединготе, имея при себе только шпагу. Она была со своей сестрой, которая была на пятнадцать-шестнадцать лет старше ее и была женой комического танцора, которого звали Скизза, по-итальянски — Скицца, потому что у него почти не было носа. Она пришла ужинать с капитан-генералом, который уже ушел, в без четверти десять — это было его неизменное время. Она сказала, что была бы очень рада, если бы я обедал с ним, тем более, что это она говорила ему обо мне, воздав мне должное и будучи очень довольной той доброй компанией, которую я составил ей в течение восьми или десяти дней в Валенсии.

— Это замечательно, моя дорогая, но мне кажется, что вы не должны были бы приглашать меня приходить в неурочное время.