Теннесси Уильямс - Мемуары

Мы отправились на прекрасную экскурсию вниз по извилистому Рейну, от городка где-то в Северной Пруссии до Кельна.

По обеим сторонам нашего речного кораблика с открытыми палубами проплывали лесистые холмы, на многих из которых стояли средневековые замки с башнями.

Я замечал все это, хотя буквально сходил с ума.

Главной туристской достопримечательностью Кельна был древний собор — самый красивый собор из всех виденных в моей жизни. Он, конечно, был готическим и очень изящным и лиричным для прусского собора.

Моя фобия процесса мышления достигла своего пика.

Мы вошли в собор, затопленный прекрасным цветным светом, льющимся через большие витражные окна.

Задыхаясь от ужаса, я преклонил колени для молитвы.

Я стоял на коленях и молился, когда вся группа уже ушла.

А потом случилось нечто таинственное.

Позвольте мне сказать, что я не предрасположен верить в чудеса или в приметы. Но то, что случилось, было чудом, причем религиозной природы, и уверяю вас, я не претендую на святость, рассказывая вам о нем. Мне показалось, что невесомая рука коснулась моей головы, и в то же мгновение фобия отлетела легко, как снежинка, хотя давила она на мою голову с огромной тяжестью чугунной плиты.

В семнадцать лет у меня не было сомнений, что моей головы коснулась и изгнала из нее фобию, чуть не доведшую меня до сумасшествия, рука Господа нашего Иисуса Христа.

Дедушка ужасно испугался, когда я исчез из поля его зрения и выяснилось, что никто из нашей группы достойных леди меня не видел. Он никогда не ругался, даже не повышал голоса, но когда я пришел, он сказал: «Боже, как мы были напуганы, Том, когда вернулись в автобус, а тебя нет. Одна леди сказала, что ты ушел из собора и мы найдем тебя в отеле».

Целую неделю после этого я чувствовал себя просто великолепно, и только тогда начал получать удовольствие от первого своего путешествия по Европе. Бесконечные хождения по картинным галереям мне все еще интересны только местами и краткими моментами, а в остальное время кажутся ужасно утомительными.

Фобия «процесса мышления» не повторялась примерно неделю, и физическая усталость начала проходить вместе с ней.

Последней заметной точкой нашего путешествия был Амстердам, или точнее, Олимпийские игры, проводившиеся в тот год в Амстердаме. Наша группа посетила какие-то конные состязания, и именно на них моя фобия вернулась ко мне — правда, ненадолго и уже ослабевшая.

Думая, что «чудо» в Кельнском соборе навсегда изгнало ее, я ужасно испугался, хотя она вернулась и в более слабой форме.

Той ночью я шел один по улицам Амстердама, и в этот раз произошло второе чудо, унесшее остатки моего ужаса. На этот раз чудо произошло в форме сочинения небольшого стихотворения. Это стихотворение, может быть, и не очень хорошее, за исключением двух последних строчек, но позвольте мне процитировать его, потому что оно легко всплывает у меня в памяти.

Этот небольшой стишок есть осознание того, что ты один среди многих других своего рода — очень важное, может быть, самое важное, по крайней мере с точки зрения равновесия разума — осознание того, что ты член многочисленного человечества с его многообразными нуждами, проблемами и чувствами, не какое-то уникальное создание, а один из множества себе подобных; подозреваю, что это самое важное осознание для всех нас именно теперь, при любых обстоятельствах, но особенно — сейчас. Момент осознания того, что мое существование и моя судьба могут раствориться так же легко, как зола, разбросанная в сильный снегопад, восстановило для меня, при совершенно других обстоятельствах, мое переживание в Кельнском соборе. И мне кажется, что оно было продолжением этого переживания, его развитием: сначала — касание мистической руки одинокой страдающей головы, затем — мягкий урок или демонстрация того, что голова, несмотря на достигший пика кризис, остается тем не менее одной головой — в толпе других.

Вернувшись из Европы, я еще год должен был ходить в школу университетского городка Сент-Луиса. Жизнь стала немного легче, чем раньше. Прежде всего помогла школьная газета — по просьбе преподавателя английского, попросившего меня рассказать о моих путешествиях по Европе, я написал серию статеек, ни одна из которых не упоминала ни чудеса в Кельне и Амстердаме, ни сам кризис; тем не менее, это позволило мне занять определенное положение среди сотоварищей — не только как самого робкого в школе, но и как единственного, кто путешествовал за границей.

Я по-прежнему не мог громко говорить в классе. И учителя перестали спрашивать меня, потому что если меня спрашивали, я мог издавать только едва слышные звуки — горло буквально деревенело от панического страха.

А что касается той самой фобии, фобии пугающей природы мозговой деятельности, то она больше никогда не возникала.

Позвольте привести вам еще одну откровенную правду. Я никогда не сомневался в существовании Бога, никогда не пренебрегал возможностью преклонить колени для молитвы, если ситуация (а они возникают часто) кажется, с моей точки зрения, достаточно критической, чтобы заслуживать внимания Господа, и, как хотелось бы, Его вмешательства.

Некоторые циники из вас будут теперь думать, что я соревнуюсь с Мэри Пикфорд, которая написала книгу под названием «Почему бы не испытать Бога?» [9] Нью-Йорк, 1934 г.

Не возражаю. Я достаточно стар, чтобы любить Мэри Пикфорд, если это относится к делу.

Когда мне надо было отправляться в колледж в начале осени 1929 года, внезапно выяснилось, что денег на обучение нет; если бы ни бабушка, в нужный момент явившаяся с тысячей долларов, я бы не поехал. Этот был один из многих случаев в моей жизни, когда бабушка и дедушка Дейкины вносили спокойствие и порядок в мое обычно хаотическое состояние и брали на себя ответственность за завершение мною каких-нибудь дел, чаще всего — счастливой атмосферой, которую они способны были создавать, а иногда — волшебной способностью оказывать финансовую помощь из своих скромных источников.

Я уехал в Университет штата Миссури, в очаровательный городок Колумбия.

Когда студенческие братства набирали новых членов, я не участвовал, потому что не мог себе представить, что какое-нибудь братство захочет меня принять.

Это очень разочаровывало моего отца, который в годы обучения в университете штата Теннесси был членом Пи Каппа Альфа [10] Студенческие братства называются по первым буквам их греческих девизов. , и он вознамерился как-нибудь при случае навести в этом деле порядок.