Владимир Лесин - Генерал Ермолов

Тогда же Екатерина Романовна Дашкова так убеждала Дени Дидро и формулировала свою аргументацию неприкосновенности крепостного права в России:

«Просвещение ведет к свободе; свобода же без просвещения может породить только анархию и беспорядок. Когда низшие классы моих соотечественников будут просвещены, тогда они будут достойны свободы» {543} 543 Дашкова Е.Р. Записки. 1743—1710. .

Получается: крепостное право, конечно, надо отменять, но только, ради Бога, не сейчас. Преждевременно. До понимания необходимости свободы должны дорасти и высшая бюрократия, и помещики, и крестьяне. В противном случае не удастся гармонизировать интересы всех сословий и власти, а это опасно.

Первым созрел император Александр Павлович, но не мог же он в самом деле взять на себя инициативу освобождения крепостных рабов, не выяснив отношения к этому основной массы дворянства. И государь ограничился поручением Аракчееву составить план крестьянской реформы, а сам отошел в тень. Впрочем, речь-то не о нем. Но и время для разговора о Ермолове пока не наступило.

Не менее чем испанская революции и «семеновская история» потряс общественное спокойствие слух о создании особого общества для освобождения крестьян…

А началось все со встречи в Варшаве Петра Андреевича Вяземского и Сергея Ивановича Тургенева, возвращавшегося домой после окончания службы в русском оккупационном корпусе во Франции. Занимая свободное время беседами, они пришли к выводу о необходимости отмены крепостного права. По мнению князя, начинать надо с создания легального общества, которое стало бы добиваться свободы для крестьян {544} 544 Удовик В.А. Воронцов. М., 2004. С. 124. .

По возвращении домой Сергей Иванович рассказал братьям Александру Ивановичу и Николаю Ивановичу о беседах с князем Петром Андреевичем. Они согласились с его идеей создания общества и для придания ему авторитета предложили пригласить в него известных и очень богатых противников крепостного права Михаила Семеновича Воронцова, Александра Сергеевича Меншикова, Иллариона Васильевича Васильчикова и других. Они составили Записку для императора с обоснованием своей идеи.

В числе авторов Записки первой стояла подпись Воронцова. Казалось бы, Александр I приобрел «в сей толпе дворян» надежных помощников в решении самой актуальной задачи внутренней политики. Но император не дал согласия на создание общества, опасаясь, что обнародование их планов подтолкнет крестьян к бунтам. На инициаторов отмены крепостного права обрушился поток критики.

Возможно, поступи эта Записка к императору на год-два раньше и его реакция была бы иной. Но череда европейских революций и известие о существовании в России тайного общества напугали государя. К тому же дворянство было взбудоражено слухами о возможной отмене крепостного права. Александр I вынужден был считаться с этим.

Среди строгих критиков Михаила Семеновича Воронцова был его ближайший друг и наш герой Алексей Петрович Ермолов. Вот что писал он по этому поводу Арсению Андреевичу Закревскому:

«Мысль о свободе крестьян, смею сказать, невпопад. Если она и по моде, то надо подумать, соответствуют ли тому обстоятельства и время… Подозрительно было бы суждение мое, если бы я был человек богатый, но я, хотя и ничего не теряю в таком случае, далек, однако, от того, чтобы согласиться с подобным намерением и собою умножить общество мудрых освободителей… Вред сих замыслов не в самом предложении, но в примере, которому могут последовать многие неблагоразумные люди, единственно по доверенности к мнению известного и отличного человека…

Не думает ли брат Михайло обессмертить свое имя? Ему надобно остерегаться, чтобы не оставить по себе память беспорядком и неустройствами, которые будут необходимым следствием несогласованного с обстоятельствами переворота. Невелико счастье быть записану в еженедельное издание иностранного журнала.

Поразительно твое замечание, что, помышляя дать свободу крестьянам, он продал некоторую часть своего имения. Таким действием он может разрушить доверенность к своим предложениям и дать повод к невыгодным на свой счет заключениям.

Просто сказать: у него ум за разум зашел!

Божусь, не узнаю брата Михаилы, и неужели он не как прежде с тобою и не открыл тебе своих намерений? Надобно было, почтеннейший Арсений, предостеречь его! Долговременное пребывание его за границей могло многие обстоятельства сделать ему не довольно известными» {545} 545 Ермолов А.П. Письма. С. 34. .

Здесь та же мысль: «невпопад» затеял брат Михаил освобождать крестьян, преждевременно. Зачем это ему? Решил обессмертить себя актом милосердия? Если так, то как согласовать с этим продажу им части своих земль и крепостных? Столь необдуманный поступок не сулит ничего, кроме подрыва авторитета и доверия к нему, как к человеку, пользующемуся хорошей репутацией.

Вот ведь как получается: мы ждем от Алексея Петровича «прогрессивных» мыслей и поступков, а он всякий раз думает и действует как откровенный «консерватор». Друзья считают его человеком власти и порядка, а власть видит в нем оппозиционера и опасается, как бы он не надумал «отложиться» от России.

Если не считать попытку царя Алексея Михайловича создать драгунские и рейтарские полки, совмещавшие службу с занятиями сельским хозяйством, то впервые мысль о военных поселениях сформулировал Екатерине II Захар Григорьевич Чернышев. Однако императрица отвергла проект фаворита, увидев в нем опасность для спокойствия государства. Вот в чем она состояла, по мнению Ивана Дмитриевича Якушкина:

«Военные поселения неминуемо должны были преобразоваться в военную касту с оружием в руках, не имеющую ничего общего с остальным населением России» {546} 546 Якушкин И.Д. Записки, письма, статьи. М., 1951. С. 151. .

Такую же опасность увидел в поселениях и С.П. Трубецкой.

Для кого военные поселения могли представлять опасность? Понятно: для дворянства.

АЛ. Ермолов считал возможным создать военные поселения на Кавказе, но «совсем другого рода». «Здесь они не представляют ни малейшей опасности… — писал он, — но и к сему не иначе приступать должно, как с величайшей осторожностью» {547} 547 РИО. Т. 73. С. 284. .

Пока же военные поселения существовали лишь в замыслах двух очень разных людей — Алексея Андреевича Аракчеева и Николая Семеновича Мордвинова, которых поддерживал… великий реформатор Михаил Михайлович Сперанский. Впрочем, в это время, после ссылки, он одобрил бы любой проект, только бы лишний раз подтвердить свою лояльность режиму.