Владимир Лесин - Генерал Ермолов

Государь приказал арестовать Ван Галена и передать австрийскому правительству, то есть взять на себя полицейские функции. Такие поручения даже в XVIII веке вызывали протест у военных. Возможно, в данном случае мы столкнулись с чем-то подобным. Но, думаю, дело не только в этом. Алексей Петрович был человеком с высоко развитым представлением о чести. «Так случилось, что подчиненный мне офицер воспринимает существующий миропорядок иначе, чем основатели Священного союза, в том числе и наш государь, — возможно, так думал Ермолов. — Но он до сих пор добросовестно служил России. Почему я должен арестовывать его?»

Как бы ни рассуждал А.П. Ермолов, из описанного факта не следует делать далеко идущих выводов. Обратимся к письмам генерала, принесенным однажды «в Дагестанский музей неизвестным гражданином и уступленным за незначительную плату» его служащим. Двенадцать из них адресованы А.А. Закревскому и по одному П.М. Волконскому и императору. Все они датированы 1820 годом, а потому позволяют проследить за реакцией наместника на такие события, как испанская революция, возмущение солдат Семеновского полка, восстание в Грузии; его отношение к вопросу об отмене крепостного права и другим проблемам.

Каково же отношение Ермолова к событиям в Испании? Все, что произошло в далекой южной стране, для него вовсе не революция, а бунт. Там возмутились войска, поддержанные народом. И то, что следовало бы испросить у короля, у него вырвали силой. Алексей Петрович возмущен.

«Прекрасные способы! Хороши и написанные к нему письма! Какой неблагоразумный поступок, оскорблять то лицо, которое и при перемене правления должно оставаться первенствующим. Это — приуготовлять собственное уничтожение! Скажите, сделайте одолжение, — обращается Ермолов к Закревскому в мае 1820 года, — что заставляет Вас все эти мерзости печатать в русских газетах? Неужели боитесь отстать в разврате от прочих? Нам не мешало бы и позже узнать о подобных умствованиях, которые, конечно, ничего произвести у нас не в состоянии, но нет необходимости набивать пустяками молодые головы» {538} 538 Ермолов А.П. Письма… С. 24. . Вряд ли процитированный документ требует какого-то комментария. Здесь все ясно.

Вслед за революцией в Испании произошла революция в Неаполе. Она тоже была делом рук военных. В русской армии началось «закручивание гаек», что выразилось в смещении командиров гвардейских полков. Среди прочих отстранили от командования семеновцами князя Якова Алексеевича Потемкина и назначили на его место полковника Федора Ефимовича Шварца, которого современники и потомки по общему заблуждению тоже называли «немцем».

Шварц с места в карьер начал наводить порядок в полку, возродив палочную дисциплину, забытую после Отечественной войны и заграничных походов, придумал весьма непритязательный способ наказания провинившихся солдат, заставляя их плевать в лицо друг другу и тратить личные деньги на содержание обмундирования…

Что там Шварц? Боевой фельдмаршал Барклай-де-Толли в это время нагибался до земли, «чтобы равнять носки гренадеров». О минувшей войне забыли, как будто ее никогда и не было, вспоминал свидетель подвигов русских солдат в ту лихую годину. Боевые качества героев «заменились экзерцирмейстерской ловкостью».

Вечером 16 октября 1820 года одна из рот Семеновского полка подала жалобу на Шварца. В ответ он распорядился посадить бунтовщиков под арест. Солдаты все как один человек поднялись на защиту своих товарищей, потребовав отправить их в крепость. А почему бы и нет. Пожалуйста. И под конвоем, на виду у жителей города Святого Петра.

Генерал-адъютант Александр Христофорович Бенкендорф, начальник штаба гвардейского корпуса, в состав которого входил и Семеновский полк, свое отношение к этому выразил в письме к начальнику Главного штаба князю Петру Михайловичу Волконскому:

«…Семеновский полк, привыкший в течение многих лет к честному командованию, дорожил славными преданиями и с честью носил имя Его Величества.

Назначение полковника Шварца командиром полка, как вы знаете, возбудило всеобщее неудовольствие гвардии.

Офицеры, оскорбленные именем, манерами, репутацией человека, совершенно чуждого полку, восстали против этого назначения, которое казалось им обидой. Свободные разговоры, быть может, в присутствии солдат, возникшие вследствие предубеждения к Шварцу, придавая новую силу этому чувству, с первого же времени поставили полк во враждебное отношение к полковнику.

Это предубеждение против полковника Шварца, к несчастью, слишком скоро оправдалось.

Не будучи в состоянии приобрести уважения, Шварц решился заставить себя бояться, и в этих видах стал употреблять наказания скорее позорные, чем строгие, подробности их отвратительны, относительно этого генерал Васильчиков неоднократно ему выговаривал.

Пусть сопоставят то сознание своего достоинства, которое отличало полк более сотни лет, с обращением, коему он подвергся в продолжение этого года, и тогда легко понять, что подобное положение должно было разрешиться кризисом.

Кризис настал и разрешился…

Столь необыкновенный факт не должен, однако, казаться ужасным, так как он обусловлен не состоянием дисциплины в гвардии, а более мелкими подробностями восстания.

Назначение полковника Шварца удивило и вызвало неудовольствие большинства офицеров гвардии. Разговоры того времени уже произвели неблагоприятное впечатление на солдат всех остальных полков гвардии…

Выражая ненависть к своему командиру, виновные гренадеры Семеновского полка в то же время уважали авторитет всякого офицера. Они с почтением говорили о прочих своих начальниках и выражали энтузиазм и любовь к монарху; не однажды можно было слышать эти памятные слова: “О, если бы Государь знал это!”

В конце концов, волнение отнюдь не было направлено против начальства вообще, оно имело в виду только одного человека; солдаты Семеновского полка, равно как и всех других полков, сознавали преступность своего поступка.

Чуждое по самому существу своему интересам офицеров, волнение это убедило просвещеннейших из них в крайней необходимости обращаться с солдатами со справедливою строгостью, но главным образом с человеколюбием и разборчивостью. Офицеры вообще сознают, что неблагоразумно умалять значение высших начальников в среде солдат, возмущение которых может повлечь за собой всеобщую погибель…» {539} 539 Лесин В.И. Исторические портреты. М., 2006. С. 428—429.

Этот документ, приведенный в значительно сокращенном виде, известен давно. Он не укладывался в образ будущего начальника III отделения и шефа жандармов, созданный в XX столетии, поэтому его обходили стороной даже историки-декабристоведы.