Борис Барков - Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты

Один журналист спросил швейцарского советолога, действительно ли в 1921 году Ленин переслал в Цюрих письмо, в котором говорилось об ошибочности послереволюционного государственно-экономического строительства в Советской России и о том, что нельзя подгонять под искусственную схему жизнь целой страны. Советолог сказал:

— Сейчас я не могу вам ответить. Я должен посоветоваться с вашим ЦК, как надо интерпретировать это письмо сегодня.

Через некоторое время они встретились в Москве, и журналист с удивлением узнал, что этот социолог получил в пользование «Волгу» и бесплатную путевку в санаторий на Черном море. Это и был ответ на вопрос журналиста.

Ортодоксальный Ленин и прагматичный Сталин сходились в безоговорочном признании террора. Ленин писал: «Революция, применяющая массовый террор, сурово оберегает это свое государственное право, то есть право на насилие».

В Подмосковье, около станции Фирсановка, стоял памятник «Ленин обнимает сидящего с ним на скамейке Сталина». В 1956 году после XX съезда КПСС из композиции Сталина убрали, люди стали садиться на место Сталина и фотографироваться в объятиях Ильича.

Из полицейских документов: «Сталин производит впечатление обыкновенного человека».

Рассказывают, что еще в первые недели революции Сталин любил появляться на заседаниях и приемах в Смольном как-то неожиданно, из боковых или задних дверей.

— Зачем вы это делаете? — спросили у него.

— Больше бояться будут, — ответил он.

Побеги Сталина из ссылки странным образом совпадали с крупнопартийными мероприятиями вроде V Лондонского съезда партии большевиков или их же Таммерфорсской конференции. Бежал он так: садился в поезд и ехал в Петербург, а оттуда дальше. Чтобы попасть в Стокгольм, он из Петербурга отправился в Финляндию как финн, получал там паспорт и пересекал границу Российской империи. Полиция не замечала, что у финна черные усы и грузинский акцент.

В январе 1913 года в Вене Сталин завершил работу «Марксизм и национальный вопрос». В ней много неточно переведенных фрагментов работ Карла Реннера и Отто Бауэра. Оказалось, в Вене в семье большевика Трояновского Сталин пользовался переводческими услугами гувернантки.

Сталин сказал по поводу арестов:

— А чем мы хуже медиков? Они же делают маленькую прививку, чтобы избежать большой болезни.

В феврале 1924 года Сталин приказал органам составить списки бывших членов всех партий (кроме большевистской), всех помещиков, фабрикантов, офицеров царской армии, дворян, чиновников.

Выступая на XVIII съезде, Сталин сказал:

— На XVI и XVII съездах мы били оппозицию, а сейчас и добивать некого!

Смех в зале.

Крупская как-то поспорила со Сталиным. Тот сказал ей:

— Молчи, дура, а то назначим Ленину другую вдову, например Фотиеву или товарища Коллонтай.

После ареста первого секретаря ЦК ВЛКСМ Александра Косарева Сталин вызвал редактора «Комсомольской правды» Николая Михайлова и предложил ему занять место Косарева. Михайлов высказал сомнение: ему тридцать два года. Вдруг Сталин резко позвал Лаврентия Павловича Берию (в то время наркома внутренних дел), и тот шагнул откуда-то из потайной двери.

— Лаврентий, есть такое мнение — назначить тебя первым секретарем ЦК ВЛКСМ.

— Слушаюсь, товарищ Сталин. Когда нужно принимать дела?

Сталин повернулся к Михайлову:

— Учись, сопляк, как надо отвечать!

В сопровождении кавалькады машин с охраной и соратниками Сталин ехал на юг. Проезжая через какое-то село, Сталин захотел размяться. В селе никого не было: все ушли в поле. Вдруг откуда ни возьмись появился старый дед. От советских и партийных руководителей у него зарябило в глазах.

— Господи, Сталин! — заохал он. — А вот и сам Молотов! И… твою мать, Буденный!

С тех пор, встречая знаменитого конника, Сталин восклицал:

— И… твою мать, Буденный!

Сталин еще в конце войны заметил, что люди его страны изменились. Ежедневное соседство со смертью притупило страх. Нужны были новые репрессии. Началась полоса арестов, сначала так называемых «повторников», то есть тех, кто уже отсидел в 30-х годах, затем настала очередь новых жертв. Посыпались постановления ЦК партии по вопросам идеологии и искусства. Они обсуждались в вузах, училищах и школах. Дети знали о судьбах Зощенко и Ахматовой, Прокофьева и Шостаковича не меньше, чем взрослые. Однажды на собрании в Академии художеств студентка первого курса задала вопрос: кто же все-таки такой Шостакович — гениальный создатель Седьмой (Ленинградской симфонии) или космополит, формалист и враг народа? Через полчаса после собрания ее арестовали. Восемнадцатилетняя девочка получила два года тюрьмы за политическую неблагонадежность.

За несколько дней до паралича Ленин написал Сталину: «Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано. Поэтому прошу вас взвесить, согласны ли вы взять сказанное назад и извиниться, или предпочитаете порвать между нами отношения».

Что же сказал Сталин Крупской? «Спать с вождем не значит знать вождя!»

Крупскую этот разговор взволновал чрезвычайно: она была совершенно не похожа сама на себя, рыдала и каталась по полу.

Что же ответил Сталин Ленину? «Я не считаю, что в моих словах можно было усмотреть что-либо грубое или непозволительное, предпринятое против вас. Ничего, кроме пустых недоразумений, не было тут. Впрочем, если вы считаете, что для сохранения отношений я должен взять назад сказанные слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя вина и чего, собственно, от меня хотят».

— Товарищ Сталин, писатель Алексей Толстой миллионер. Надо прижать его налогами.

— А у вас есть другой Толстой?!

Когда выбирали самый короткий путь в Потсдам, то решили везти Сталина на поезде. На расстояние 20–40 километров от железной дороги на территории Польши и Германии было отселено все «неблагонадежное» население. Безопасность путешествия вождя обеспечивали 17 тысяч бойцов НКВД и 1515 оперативников. На каждый километр выделялось от 6 до 15 человек охраны. А еще по линии курсировало 8 бронепоездов НКВД…