Борис Барков - Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты

Нужно было подписать разрешение на выпуск фильма. Председатель Комитета по делам кинематографии И.Г. Большаков подал Сталину авторучку. Авторучка не писала. Большаков встряхнул ее, и чернила выплеснулись на белые брюки генералиссимуса.

Сталин вскинул голову и свирепо посмотрел на Большакова. Того охватил ужас. Довольный достигнутым впечатлением, Сталин сказал:

— Ну что, Большаков, испугался? Наверное, решил, что у товарища Сталина последние штаны?

Сталин проезжал в автомобиле мимо красивого двухэтажного дома.

— Чей это детский сад?

— Это дача генерала N.

— А мне кажется, это детский сад.

Когда он ехал назад, вокруг дома уже бегали дети.

Как-то после войны кинорежиссер Григорий Михайлович Козинцев показывал свой фильм Сталину и пытался угадать его впечатление. Вдруг вошел помощник Сталина Поскребышев, подал записку и посветил фонариком. Сталин буркнул:

— Плохо.

Козинцев потерял сознание. Сталин сказал:

— Когда очнется этот хлюпик, скажите ему, что «плохо» относится не к фильму, а к записке. Товарищу Сталину весь мир говорит: «Плохо» — не падает же Сталин от этого в обморок.

Работник ЦК, курировавший Союз писателей, стал жаловаться Сталину на своих подопечных, дескать, этот пьет, этот жене изменяет, этот пишет плохо…

— Других писателей у меня для вас нет, — обрезал его Сталин. — Придется с этими работать.

После войны Сталин собрал министров военных отраслей: Паршина, Устинова, Ванникова, Зальцмана — и сказал:

— Забудьте о том, чем вы занимались во время войны. Больше этим вы заниматься не будете. Вот вы, Паршин, займетесь теперь турбинами, компрессорами, насосами…

И так каждому он определил новую работу. Только Зальцман возразил, дескать, он не сумеет сразу после танков перейти на производство тракторов и сельхозтехники. Сталин немного помолчал, потом сказал:

— Я убедился в том, что вы, Зальцман, министром быть не можете. А посему с этого часа вы уже не министр, а директор Челябинского тракторного завода…

Как-то Сталин спросил министра морского флота Виктора Георгиевича Бакаева:

— Я слышал, стоит вопрос о вашей баллотировке в Академию наук?

— Да, товарищ Сталин.

— Но ведь в таком случае вы, как министр, ставите себя в зависимость от людей, которые будут вас избирать. Подумайте, кем бы вы хотели быть: академиком или министром?

Бакаев подумал и отказался избираться в Академию наук.

Сталин вызвал академика Сергея Ивановича Вавилова.

— Раньше академией руководили геологи и биологи, сейчас необходимо, чтобы президентом был физик. Мы просим вас дать согласие и порекомендуем академиком избрать.

— Благодарю за оказанное доверие.

— Есть ли у вас личные просьбы?

— Лично мне ничего не надо, но я хотел бы знать о судьбе брата (академика-генетика Николая Ивановича Вавилова).

— Какого ученого угробили, негодяи!..

После атомной бомбардировки Хиросимы Сталин спросил президента Академии наук Вавилова:

— Ну что, просрали бомбу ваши ученые?

— Нет, товарищ Сталин, в очередях простояли.

Дерзкий ответ спас президента. В науку были брошены большие средства.

Заместителю министра Военно-морского флота Исакову позвонил Сталин и сказал:

— Есть мнение назначить вас начальником Главного военно-морского штаба.

— Товарищ Сталин, разрешите доложить, у меня серьезный недостаток: нет одной ноги, — ответил Исаков.

— Ничего страшного. У нас раньше был начальник штаба, у которого не было головы. Ничего, работал.

Сталин своеобразно «ценил» некоторых ближайших своих соратников.

Жена Поскребышева была родной сестрой невестки Троцкого. Ордер на арест своей жены Поскребышев должен был лично передать Сталину на подпись. При этом он попытался взять ее под защиту.

— Раз органы НКВД считают нужным арестовать твою жену, — ответил Сталин, — значит, это необходимо, — и подписал ордер. Увидев выражение лица Поскребышева, он рассмеялся: — Ты что, бабу жалеешь? Найдем тебе бабу!

Действительно, в квартиру к Поскребышеву пришла молодая женщина и сказала, что ей поручили заниматься его хозяйством.

В 1947 году Сталин затребовал данные о состоянии преступности в стране. Сведениями остался недоволен: «Мало. Мы должны решить проблему кадров в промышленности, особенно на лесоповале».

Глубокая ночь, Сталин снимает трубку:

— Слушай, товарищ Молотов, ты все еще заикаешься?

— Да, товарищ Сталин, немного, но если надо для партии, я…

— Нет, ничего, спи спокойно!

Набирает номер Микояна:

— Слушай, товарищ Микоян, сколько было бакинских комиссаров? И сколько погибло?

— Двадцать семь, товарищ Сталин, а погибло двадцать шесть.

— А, ну ничего, спи спокойно, дорогой наш двадцать седьмой бакинский комиссар!

Звонит Берии:

— Слушай, Берия, ты все еще занимаешься девочками?

— Нет, не очень… Так, иногда…

— Ну ничего, ничего, спи спокойно! — Сталин кладет трубку.

— Ну вот, соратников успокоил, можно и самому уснуть!

— Ну и дурак же ты, Анастас! — сказал Сталин Микояну, узнав накануне войны об организованной им бесперебойной поставке нашего сырья в Германию.

Прочитав «Несвоевременные мысли» Горького, Сталин сказал: «Видимо, Горькому захотелось в архив, где уже находится Плеханов».

Когда Сталину нужно было опровергнуть мнение Ленина, высказанное им в последние годы жизни, он заявлял: «Это говорил не Ленин — это говорила болезнь Ленина».

В конце 20-х годов Сталин проявлял интерес к некоей певице из Большого театра. Однажды он попросил члена политбюро ЦК ВКП(б) Николая Ивановича Бухарина, который был своим человеком в театре, незаметно провести его за кулисы. Бухарин долго вел Сталина по каким-то переходам и в конце концов завел на чердак. Поняв, что они заблудились, Сталин воскликнул:

— Вы политический авантюрист, Бухарин!

Секретарь ЦК ВКП(б) Бухарин говорил в середине 20-х годов: «Оторвавшиеся от масс ответственные работники могут стать новым господствующим классом».

В середине 20-х годов Сталин прочитал в газете об отравлении одного из лидеров оппозиции в Персии.

— Вот видишь, — сказал он Ворошилову, — как они решают вопрос оппозиции.

В середине 1934 года на совещании по сельскохозяйственным вопросам Сталин сказал: