Виктория Уколова - «Последний римлянин» Боэций

Из сохранившегося фрагмента «История рода Кассиодоров» известно, что Симмах, «подражая своим предкам, написал семь книг римской истории» [38] Usener H. Anecdoton Holderi: Ein Beitrag zur Geschichte Roms in Ostgotisher Zeit. Leipzig; Bonn, 1877. S. 4. . Это сочинение до нас не дошло, однако попытки его фрагментарной исследовательской реконструкции позволяют судить об общей идеологической направленности труда Симмаха, для которого христианство было лишь внешним атрибутом, а священными оставались слава и величие Рима — Вечного города. Именно в этом Симмах и Боэций до конца своих дней оставались «последними римлянами». Они могли принимать варварское государство и служить ему до тех пор, пока оно, по их представлению, развивалось в рамках римской государственности и римской культуры.

Подспудные противоречия в среде римско-италийской знати в конце первой четверти VI в. пришли к своему логическому завершению. Многие годы казалось, что не было таких даров, которыми Фортуна не осыпала бы своего любимца Боэция. Но вскоре после того, как он достиг «вершины своего счастья», она устремила на философа свой «леденящий взор» [39] Cons. II, m. 1, 8 , он на собственном опыте убедился, сколь призрачным бывает человеческое счастье, сколь ненадежными недавние сторонники и сколь беспощадными — тайные враги.

События, которые относятся к 523–524 гг., разворачивались следующим образом. От королевского референдария Киприана, судя по имени — римлянина, государю поступил донос о тайных письмах, якобы отправленных императору Восточной Римской империи Юстину близким к Боэцию сенатором Альбином. Донос был оглашен на заседании сената в присутствии короля, но в отсутствие Боэция. Сенат заседал не в Равенне, а в Вероне. Король решил, воспользовавшись представившимся столь удобным случаем, «приструнить» сенат, удалив из него неугодных ему лиц. По-видимому, в сенате существовала группа аристократов, против которых Теодорих был решительно настроен. Подозрения короля были подогреты придворными Опилием, Василием и Гауденцием, поддержавшими донос.

Спешно прибывший в Верону Боэций, полагаясь на свой авторитет, выступил в сенате с заявлением, что донос ложен и что если Альбин виновен, то и он, как магистр оффиций и глава сената, тоже может быть обвинен. Безусловно, это был смелый шаг. Такая поддержка Альбина со стороны Боэция и молчаливое согласие сената со своим главой лишь укрепили подозрения Теодориха в измене его подданных. После выступления Боэция Киприан, как сообщает один из современников, «поколебавшись», распространил обвинение и на магистра оффиций, представив лжесвидетелей [40] Cons. I, pr. 4; Anonimi Valesiani Fasti Vindobonenses priores. Pars posterior. XV. .

О характере обвинений можно судить по довольно туманным намекам в сочинении Боэция «Об утешении философией». Помимо того что инкриминировалось Альбину, Боэцию ставили в вину его «желание здоровья сенату», упования на восстановление «римской свободы», «оскорбление святынь» и, наконец, занятия философией… Очевидно, Боэций хотел воспрепятствовать распространению обвинения в государственной измене на весь сенат или, по крайней мере, на его значительную часть. Возможно, под упованием на «восстановление римской свободы» крылось обвинение в участии в заговоре против готов.

Когда обвинения были полностью оглашены, сенат, до тех пор молчаливо поддерживавший Боэция и Альбина осознав всю серьезность угрозы, нависшей над ним, убоявшись выступить против Теодориха, поддержал выдвинутые против этих двоих обвинения. Таким образом, сенат еще раз продемонстрировал свою беспринципность и подчеркнул лояльность по отношению к остготскому правителю. Боэций и Альбин были взяты под стражу. Альбина вскоре убили, а Боэция отправили в Тичин (нынешняя Павия), где он некоторое время находился в заключении. В его отсутствие, без суда и следствия, его приговорили к смерти с конфискацией имущества.

В ожидании приведения в исполнение приговора Боэций создал небольшое произведение, обессмертившее его имя, — «Об утешении философией», которое часто называют просто «Утешением». Лишенный всего, приговоренный к казни, он не пал духом, не сломился под тяжестью обстоятельств. Боэций не стал просить о помиловании ни владыку земного — Теодориха, ни царя небесного — Христа. В поисках ответа на вопрос о смысле жизни он воспел человеческий разум и философию — единственную целительницу душ, посредством которой человек достигает совершенства и обретает способность противостоять любым несчастьям, и даже самой смерти.

После нескольких месяцев заключения в конце 524 или начале 525 г. Боэций был казнен. Средневековая цивилизация начала с того же, что и римская. Некогда римский легионер убил на улице Сиракуз великого греческого ученого Архимеда. Дубина варвара пресекла жизнь «последнего римлянина». Вскоре после смерти Боэция был казнен его тесть Симмах, таинственная смерть постигла и их друга папу Иоанна I. Так Теодорих постепенно расправился с политическими деятелями, защищавшими интересы римской землевладельческой аристократии, надеясь предотвратить ослабление своего королевства.

Изложенная канва событий, приведших к казни Боэция, позволяет сделать ряд наблюдений. Обвинителями его выступили не готы, но представители римской знати, впоследствии известные своей ревностной службой готскому престолу. Главный обвинитель Киприан через несколько лет стал комитом священных щедрот и магистром оффиций. Его брат Опилий также стал известен как один из вернейших слуг готских правителей. Оба они удостоились самых высоких похвал Кассиодора уже после смерти Боэция. Боэций полагал, что ненависть обвинителей была вызвана завистью к богатству и благородству их жертв и низостью их собственных душ. Весьма вероятно, что личные мотивы сыграли в этом деле определенную роль. Но истинные причины событий лежат глубже — в существовании двух группировок различной политической ориентации в среде римско-италийской знати. Обвинители Боэция были прежде всего его политическими противниками, заинтересованными в укреплении остготского государства и тесно связанными с остготской военной знатью, тогда как группировка, возглавляемая Симмахом и Боэцием, возможно, ориентировалась на сближение с Восточной Римской империей и не исключено, что в перспективе на уничтожение политического господства остготов.

Думается, что не следует искать причины этого столкновения исключительно или в этнической розни остготов и римлян, или в непримиримом противоречии между варварской и римской культурами, или в религиозной распре между католиками-римлянами и арианами-готами, хотя, вероятно, все эти явления так или иначе «подталкивали» к нему. Определяющие факторы конфликта лежат еще глубже — в сфере социально-экономических и политических отношений; «борьба завязалась на почве столкновения реальных экономических интересов этих групп и развернулась главным образом вокруг двух основных вопросов владения землей и использования рабочих рук для их обработки» [41] Удальцова З. В. Указ. соч. С. 225. . В политической сфере это была борьба двух партий — римской и готской, определяемая комплексом вышеназванных причин. Но нельзя забывать, что это было и столкновение двух незаурядных личностей. На одном полюсе Боэций — не просто знатный римлянин, но человек, олицетворявший квинтэссенцию римского духа, не того рабского духа, который нашел приют в приземистых дворцах неустойчивых последних императоров, но сурового и неустрашимого духа Катонов и Брутов, превыше всего ценивших свободу и верность гражданскому долгу. На другом — Теодорих, выдающийся германский полководец и незаурядный политик, монарх, которому ценой больших усилий долгое время удавалось сохранять мир в своем непрочном государстве, варвар, поневоле отдававший дань древней культуре. Почему Теодорих так резко и, казалось бы, неожиданно отрекся от своей концепции гражданского мира, почему обрушил свой гнев на человека, более двух десятилетий близкого к нему и державшего по его же соизволению бразды правления в важнейших областях общественной жизни?