Дэвид Роскис - Страна идиша

Что ответил ей Суцкевер, я так и не узнал. В течение долгого времени они не были лично знакомы: когда мои родители в 1930 году покинули Вильно, Суцкевер, родившийся в 1913-м, был еще подростком, и их пути никогда не пересекались. Однако мамин монреальский салон, не менее известный, чем ее вспомоществования идишским поэтам и художникам, был неотъемлемой частью говорящего на идише мира, и в конце пятидесятых они все-таки встретились. Я предполагаю, что он посмеялся над ее предложением помочь ему покинуть Израиль.

Как бы то ни было, я в это время учился в Бостоне, на втором курсе Брандайса, [340] Университет Брандайс — частный университет, расположенный в городе Уалтаме, Массачусетс. Основан в 1948 г. Назван в честь Луиса Брандаиса (1856–1941), первого судьи иудейского вероисповедания в Верховном суде США (был назначен президентом В. Вильсоном в 1916 г.). и был убежденным «галутным евреем», [341] Т. е. еврей, живущий в диаспоре и считающий, что это в порядке вещей. учеником Джорджа Штайнера, [342] Джордж (Фрэнсис Джордж) Штайнер (р. в 1929 г.) — еврейско-американский критик, эссеист, философ, писатель, переводчик и преподаватель. Известен своими трудами об отношениях между языком, литературой и обществом, писал также о влиянии Катастрофы европейского еврейства на послевоенное общество. Родился во Франции. идейно я не был предан ни одной стране и не чувствовал себя обязанным никакому месту обитания. Я, в свои космополитические девятнадцать лет, считал, что никто не имеет права облекаться в мантию еврейского морального авторитета, учить подлинной традиции или говорить от имени святых мертвецов, если он не родился и не выучился в Старом Свете, как теологи Авраам-Йегошуа Гешель [343] Гешель Авраам-Йегошуа (1907–1972) — американский консервативный раввин и теолог польско-еврейского происхождения, потомок известного хасидского праведника Авраама-Йегошуа Гешеля из Апты (1748–1825). Родился в России. и Йосеф-Дов Соловейчик, [344] Соловейчик Йосеф-Дов (1903-199З) — один из крупнейших еврейских мыслителей XX в., лидер движения современной ортодоксии, раввин и преподаватель. Родился в Польше. писатели Эли Визель [345] Визель Эли (р. в 1928 г.) — писатель, журналист и общественный деятель, лауреат Нобелевской премии мира 1986 г. Родился в Румынии. и Исаак Башевис Зингер, и ученые — такие, каким был Нахум Глатцер [346] Глатцер Нахум Норберт (1903–1990) — еврейско-американский исследователь, теолог и издатель. Родился в Австро-Венгрии. из Брандайса. Или, в качестве диаметральной противоположности, такие, как Герберт Маркузе [347] Маркузе Герберт (1898–1979) — еврейский философ, социолог и политический теоретик, один из создателей франкфуртской критической школы философии, считается одним из главных идеологов нового левого движения. Родился в Германии, с 1934 г. жил и преподавал в США. — еще одно европейское светило в Брандайсе, находившийся тогда на вершине своей славы.

Вместе с миллионами сверстников я начал петь гимны протеста под предводительством одного из наших, Боба Дилана (он же Циммерман). [348] Боб Дилан (Роберт Аллен Циммерман, р. в 1941 г.) — американский автор-исполнитель песен, поэт, художник, киноактер; культовая фигура в популярной музыке. Многие его песни стали гимнами движения за гражданские права и антивоенного движения в США. Но когда дело доходило до соблазнения девушек, я прибегал к идишу, впитанному мной с молоком матери. Самой «эффективной» песней в моем репертуаре была «И под звездной белизною», написанная Суцкевером и положенная на музыку в Виленском гетто во время Второй мировой войны. [349] Песню «Под твоими белыми звездами» на слова Аврома Суцкевера положил на музыку Авром (Авремл) Брудно (погиб в 1943 г.). «И под звездной белизною, — пел я, — Протяни мне длань свою. А слова мои слезами, / Тянутся под сень твою». Как я узнал из маминых рассказов, идишские песни неизменно творят чудеса, но что происходит потом, она мне никогда не говорила.

Однако в мае 1967-го, даже будучи убежденным космополитом, я испытывал к еврейскому государству чрезвычайно сильные чувства. Меня вдвойне разочаровала реакция моих родителей, когда в первую неделю июня — а то, что война неизбежна, уже было ясно всякому — я попросил их разрешения отправиться добровольцем в израильскую службу тыла. У тебя же нет никаких практических знаний, говорили они. И, кроме того, если война завершится победой Израиля, то ведь уже запланировано, что через два месяца ты поедешь в Иерусалим и проведешь там весь учебный год. Они были правы; я остался. Действительно, к концу лета я приехал в Израиль в составе самой большой группы студентов, которую когда-либо отправляли Американские друзья Еврейского университета, [350] Американские друзья Еврейского университета — некоммерческая организация, которая устраивает специальные мероприятия, организует проекты и сбор средств в пользу Еврейского университета в Иерусалиме. Основана в 1925 г. — почти триста человек. К тому времени реальная армия, состоявшая из парней как раз моего возраста, изгнала арабского врага и освободила Старый город Иерусалима. [351] Речь идет о Шестидневной войне 1967 г., третьей войне между Государством Израиль и арабскими странами, продолжавшейся с 5 по 10 июня 1967 г. В результате Шестидневной войны Иерусалим был объединен, к Израилю были присоединены Голанские высоты, имеющие стратегическое значение. Под контроль Израиля перешли Синай и западный берег реки Иордан.

Помимо университетских курсов по идишской литературе, я собирался познакомиться с идишским ландшафтом Израиля. Очень скоро я нашел всех, кто тогда еще был жив. В одной телефонной книге Тель-Авива было больше идишских писателей, поэтов, эссеистов, журналистов, актеров, режиссеров, мыслителей, ученых и общественных деятелей, чем я мог надеяться повидать за десять месяцев моего пребывания на Святой Земле. Запасясь телефонными жетонами, я обзванивал весь идишский мир, используя одно и то же вступление: «Х'гейс Довид Роскис. А студент фун Канаде. Х'волт зер велн зих бакенен мит айх» («Меня зовут Довид Роскис. Я студент из Канады. Я бы очень хотел познакомиться с вами»).

Во главе моего списка стояли живые легенды из Вильно, знавшие моих родителей в студенческие годы. Я начал с Изи Розеншейна и перешел к доктору Александеру Либо, лихому капитану команды Маккаби по гребле; он прятался в подземном бункере и единственный из ближайшего круга моих родителей пережил войну, причем в свои почти восемьдесят лет все еще работал врачом в Тель-Авиве. Пациенты, сидевшие в его приемной, были так же стары, как он сам, и говорили на всех европейских языках, на иврите, правда, не говорили. За стаканом грейпфрутового сока, израильского напитка, без которого я уже не мог жить, Изя Розеншейн рассказал мне, что в 1944 году, когда Красная армия освободила Вильно, госпожа Либо думала только о том, покажется ли стильным ее платье женщинам в надземном мире.