Алексей Шахурин - Крылья победы

На другой день меня вызвали к Сталину вместе с Дементьевым и Яковлевым. Разговор опять зашел об этих заводах. Я снова сказал, что вопрос о директоре нужно решать как можно скорее. Вновь прозвучало имя Баландина. Дементьев и Яковлев поддержали меня.

- Ну хорошо,- согласился Сталин,- подумаем.

Этот разговор произошел в восемь часов вечера, а около полуночи Василий Петрович уже входил в мой кабинет. Я был рад, что Сталин прислушался к нашему мнению, что, как известно, бывало не всегда. Причем на другой день он даже позвонил мне и сказал:

- Сделайте так, чтобы Баландин, во-первых, быстрее поехал на завод, а во-вторых, остался в должности заместителя наркома, чтобы у него не было никакой обиды.

Я позвонил Баландину и передал ему слова Сталина.

Однако, несмотря на все организационные меры и наши усилия, выпуск самолетов катастрофически падал, а положение на фронтах, хотя немцев и отбросили от Москвы, оставалось напряженным. В середине ноября наркомат дал меньше самолетов, чем в начале, в конце - меньше, чем в середине, в первой половине декабря - меньше, чем в первых числах. Всего в декабре - критическом для нас месяце - авиапромышленность изготовила 600 самолетов. И вот в середине декабря Центральный Комитет партии вынес решение о том, что Наркомат авиационной промышленности подводит фронт. Такая оценка была для всех нас совершенно неожиданной.

Получив это решение, доставленное специальным курьером, я в первый момент даже растерялся - настолько оно показалось несправедливым. Ведь только в сентябре работу авиастроителей оценили чрезвычайно высоко. И сейчас все делалось с такой самоотверженностью и самоотдачей, с таким максимальным напряжением, что просто невозможно было кого-то в чем-либо упрекнуть. И разве все зависело от нас? Горько было, но, поразмыслив, понял, что это решение оружие, которое нам дано в руки. Поняв это, я все увидел совершенно в другом свете.

Вызвал своих заместителей и начальников главных управлений. Сказал товарищам, что ЦК партии очень сурово оценил положение в авиапроизводстве. Но оценил справедливо. Обстановка на фронте острая, нужно удесятерить усилия, чтобы поднять выпуск самолетов в самые сжатые сроки. Для этого необходимо послать на заводы, где есть затруднения с отладкой двигателей и самолетов, бригады из сотрудников научно-исследовательских институтов и наших ведущих ученых, а также людей, которые могут помочь наладить дело. Главное, самим быстрее организоваться. Следить за продвижением каждого эшелона, за выпуском каждого самолета. Диспетчерский отдел должен работать с такой четкостью, чтобы все, что происходит на заводах, было известно наркомату буквально по часам.

Стали разбираться конкретно. По каким причинам задерживается размещение и развертывание ряда заводов? Какая нужна помощь? С какими обкомами связаться и о чем просить их?

На следующий день в наркомат приехала комиссия. Спрашиваем:

- Как вы собираетесь работать? Отвечают:

- Занимайтесь своим делом, а мы все посмотрим и решим.

В присутствии комиссии провел разбор текущей работы, состояния дел по обеспечению возможностей увеличения выпуска продукции на всех основных заводах. Начальники главков доложили, как обеспечено производство сегодня и каким оно будет в ближайшие дни, чего недостает, какие принимаются меры и что нужно предпринять дополнительно, чтобы дело двигалось быстрее. Члены комиссии слушали и никаких вопросов не задавали. Затем они еще несколько раз приезжали в наркомат. А потом меня одного или с кем-либо из заместителей стали вызывать в ЦК.

Тут уже не ограничивалось лишь обсуждением. Прямо по телефону соединялись с заводами-поставщиками. Вызывали наркомов других отраслей. Давали указания транспортным организациям. Две недели спустя комиссия закончила работу. Нам было сказано:

- Доложили о том, что вы работаете правильно и только нуждаетесь в помощи.

Примерно в это же время все директора крупнейших заводов получили телеграммы за подписью Сталина, в которых он требовал быстрее наладить производство, сделать все возможное и сверхвозможное, чтобы снабдить фронт крайне необходимой продукцией. В одной из них, посланной на завод, производивший штурмовики, говорилось, что эти самолеты "нужны нашей Красной Армии теперь как воздух, как хлеб...".

Обращение ЦК к заводским коллективам всколыхнуло людей. На требования партии они ответили напряжением всех сил.

Выступая на заводе, В. П. Баландин говорил:

- Мы заслужили самую суровую оценку. Оценка очень суровая, но правильная. Мы даем меньше моторов, чем требуется, и меньше, чем можем.

Начальник строительства А. П. Лепилов говорил на собрании актива строителей, которые возводили заводы на новых площадках:

- Я призываю вас вспомнить о том, что здесь было недавно. Разве кто-нибудь из вас забыл, как в морозы и бураны, в голой степи мы вгрызались в землю, закладывали фундаменты? Как боролись со стихией, не сдаваясь, не пасуя перед трудностями? Неужели сейчас, когда мы слышим непрерывный шум выпускаемых моторов и самолетов, когда сердце каждого из нас радостно бьется при виде мощных машин, создаваемых авиазаводами, мы не будем работать с еще большим рвением, еще с большим напором? Каждый час промедления оплачивается на фронте лишними потерями, оттягивает конец войны. Неужели мы не оправдаем надежд Родины?

С завода, производившего штурмовики, в Москву ушла телеграмма: "Во исполнение Вашего телеграфного указания сообщаем, что завод достигнет в конце декабря ежедневного выпуска трех машин. С 5 января - по четыре машины. С 19 января - по шесть машин. С 26 января - по семь машин. Основной причиной отставания завода по развороту выпуска самолетов является размещение нас на недостроенной части завода. В настоящее время недостроены корпус агрегатных цехов, кузница, корпус заготовительно-штамповочных цехов, компрессорная. Отсутствует тепло, воздух, кислород и достаточное количество жилья для рабочих. Просим Вашей помощи по ускорению окончания строительства и ускорению налаживания снабжения завода готовыми изделиями, материалами. Просим также обязать соответствующие организации мобилизовать для нас недостающих рабочих и улучшить питание рабочих. Коллектив завода обязуется позорное отставание немедленно ликвидировать".

Эти исключительно напряженные дни совпали по времени с началом разгрома немецко-фашистских войск под Москвой. На заводах прошла волна митингов. Выступавшие воздавали должное нашей армии, давали слово отдать все силы фронту. Рабочий Ф. Стародуб так передал свои чувства: "Мы только отступили на время. Но, отступая, взяли с собой оружие: станки, инструмент, материалы. Пусть мы недосыпали, недоедали. Никто не скажет, что нам легко. Но мы уже поставили на ноги завод! Так неужели теперь, когда наши воины отбросили врага от Москвы, мы не поможем им гнать гитлеровскую сволочь?! Я клянусь вам, товарищи, что взятый мною темп на двести процентов выработки не сбавлю до изгнания последнего фашиста с нашей родной земли!"